Страница 34 из 38
- С вашей женой? У нас есть система резервирования мест для живых...
- Нет. С другим человеком. Этот человек уже находится в системе.
Роберту казалось, что он никогда не сможет озвучить своё желание. Слишком большое чувство вины испытывал он перед всем человечеством за любовь к Евдокии. Разве она не вызов миропорядку? Любовь к женщине, которая умерла задолго до встречи с ним? Любовь к её воспоминаниям? К поблекшим краскам впечатлений? К иллюзиям?
- Вы так же можете заказать дизайн вашего личного сегмента Сети. Недавно у нас появился такой сервис. На нашем сайте вы можете ознакомиться с демо-версиями. Вкладка называется "Создай свой рай!"
- Спасибо. Я бы хотел загрузить в систему авторские рисунки. Это возможно?
Девушка задумалась.
- Прежде нам не доводилось работать с подобными просьбами клиентов. Я уточню у главного менеджера.
Когда Роберт впервые после второго инфаркта почувствовал себя достаточно здоровым для того, чтобы выйти на улицу, шёл снег. Белое небо казалось гигантским куполом, с которого понемногу осыпается штукатурка. Первые хлопья сели на черный рукав пальто Роберта как перхоть на парадный пиджак.
Он подождал, пока они растают, и пошел вперед.
За стеною снега дома, машины и люди казались расплывчатыми точно в тумане или в дыму. Несмотря на середину дня горели витрины, мигали фары - городская жизнь боялась заблудиться в густом рое белых внезапно прилетевших мух.
Роберт вспоминал соседа-алкоголика, ветерана войны, того самого Серегу Жженого, единственного знакомого ему человека, добровольно отказавшегося помещать своё сознание в смертинет. Как герою ему была предложена государственная квота. В последний свой год он тяжело болел, совершенно не пил и никому не пересказывал историю про негритят. Об его отказе от бессмертия Роберт узнал из разговоров соседей. Новость пережевывали все и не по одному разу - ещё бы! - такой странный поступок: отвергнуть бесплатный рай! Люди негодовали или расстраивались. Серега говорил так:
- Да вы в своем уме? Не достойна моя память вечности. Это же хуже ада - каждый день видеть глаза того мальчика: сливочные белки с алой тонкой вышивкой капилляров, агатовые шарики зрачков... Да сам дьявол не так страшен, как эти глаза и то мгновение, когда жмешь на курок. Я хочу забыть. Навсегда. И смерть, окончательная и абсолютная, - единственный способ.
Роберт ходил степенно, дышать старался вдумчиво, без суеты. Хорошо, что снег. Необычное наблюдение: воздух кажется вкуснее.
В нагрудном кармане у Роберта лежит маленькая чёрная коробочка - устройство для мониторинга сердечного ритма. Результаты передаются прямо на смартфон лечащего врача: ежели что, у него прозвучит сигнал тревоги - он приедет так скоро, как позволят пробки.
Снег шел рядом с Робертом. Роберт никуда не спешил. По состоянию здоровья он вынужден был уволиться с работы и теперь проводил дни в состоянии блаженного созерцательного безделья, какое обычно становится последним подарком жизни умирающим.
Сегодня Роберт положил себе целью дойти до своей любимой кондитерской, купить ароматных слоек и вернуться обратно. Для обычного человека - ерунда, не стоящая упоминания. Для инфарктника в период реабилитации - событие.
Если стоять на тротуаре возле кондитерской, между двумя небоскребами в ясную погоду хорошо видно здание главного офиса Смертинета - стальная хирургическая игла, протыкающая облака. В любом районе города есть место, откуда она просматривается. Восемьсот пятьдесят метров. За счет шпиля с антенной это сооружение в полтора раза выше остальных небоскребов - тощих, гнутых, цилиндрических, пирамидальных, похожих на галлюциногенные грибы.
Роберт всматривался в бурлящую белизну. Сегодня антенны не было видно. Он просто знал, что она там есть. Мельтешили перед глазами несчетные белые насекомые.
"Броуновское движение," - подумал Роберт.
Вдруг что-то темное промелькнуло в зыбкой толще снегопада.
"Птица! Неужели? Быть этого не может. Показалось."
Вспомнилась примета из детства: птица - к счастью. Но есть ведь и другие приметы. Попадалась ему книга, в которой появление птицы предвещало смерть.
Чёрная коробочка в кармане. Лицо жены, выражающее, поворачиваясь к нему, сожаление, но не любовь. Точно жена заранее уже отдалялась от него, училась воспринимать его мертвым, а не живым, чтобы уменьшить себе боль потери.
Роберт скоро умрёт.
Он почти приручил эту мысль.
Она перестала напрыгивать на него из-за угла и неожиданно вонзать свои ледяные когти.
Он только что видел птицу в городе. Первую за свою жизнь.
Надо, чтобы в Дживанне летали птицы. Много птиц. Как на океане. Когда они с женой ездили в отпуск, Роберт специально выходил на пляж ранним утром, чтобы наблюдать за чайками.
Он обычно брал две недели в конце сезона, когда солнце начинало остывать, как выключенная электроплита, поднимался ветер, и люди уходили с пляжа, уступая сложенные зонты и брошенные лежаки птицам.
В городе птиц нет.
Но Роберт видел. Повезло!
А может, то был просто чёрный пакет за плотной шторой метели.
Роберт не сможет это проверить. Птица-пакет исчезла.
Интересно, сработает ли примета?
Он постоял ещё, вглядываясь в белую бездну, пытаясь разглядеть очертания антенны, затем стряхнул снег с капюшона и вошел в кондитерскую.
В нос ткнулся мордой ласкового пса сладкий теплый запах выпечки.
- Две слойки с малиной, пожалуйста.
- Давненько вас не было, - круглая добрая булочница узнала его.
- Я болел. Сердце.
Её чудесное пышечное лицо на миг исказило огорчение - точно на упругий пирожок нажали пальцем.
- Ну, ничего... Хорошо смотритесь! Бодренько... Поправляйтесь! Побегаете ещё, дай бог!