Ходок по Дороге

Глава 6.

Разговор с Торбышевым произошел лишь три дня спустя, когда я полностью восстановился и вернулся к обычному распорядку дня. Заместитель главного врача по работе с питомцами почему-то не спешил с моим допросом, хотя я думал, что тянуть с этим администрация питомника не станет. Но нет: меня лишь попросили написать подробный отчет в вольной форме обо всем, что случилось на Дороге и отослать его на почту Максима Леонидовича. Я его и написал, памятуя старую истину: если не знаешь что говорить – говори правду и ничего кроме правды. Ее говорить легко и приятно, в ней не запутаешься. Просто не надо говорить «товарищу следователю» всей правды, это может очень нехорошо аукнуться…

Поэтому я честно написал в отчете про обнаруженную на обочине разбитую боевую машину и тела двух танкистов. А так же про найденное в открытой башне оружие, похожее на автомат и плащ-палатку с поясом. И заодно постарался ответить на напрашивающиеся сами собой вопросы, которые мне все равно бы задали. Зачем я полез в сгоревшую машину вопреки предупреждению не трогать предметы на Дороге? Потому что бежать холодно, рассчитывать в ближайшие несколько миссий на большее, чем продуваемый всеми ветрами шелковый комбинезончик я не мог, а путь все время удлиняется. Если в первую ходку я пробежал лишь пару километров, то во втором путешествии точка возврата удалилась от старта на целых пять тысяч метров. Что будет в следующий раз? Придется бежать по морозу в портянках и халатике десять километров? Или все двенадцать? Точка возврата была совсем рядом с неизвестным объектом, и поэтому я решил попробовать разжиться в нем теплой одеждой для следующего забега, посчитав риск приемлемым. О том, что найденная накидка вернется со мной в ГНЦЭМТ, не подозревал. Вот, собственно, и все. Ни про похожего на эльфа мужика в камзоле, появляющегося перед каждым выходом на Дорогу, ни про слияние памятью и личностью с погибшим танкистом я даже упоминать не стал. Сдается мне, если я расскажу все в точности, как было, то вопросов ко мне будет больше чем ответов и проблем только прибавится. Как бы за психа не приняли… А даже если поверят, то кто знает, до каких умозаключений дойдет начальство питомника и чего оно от меня в следующий раз захочет? А так…в общем-то с меня взятки гладки. Победителей не судят, Дорога у каждого своя и проверить ничего нельзя.

Последовавшая после отчета беседа с Торбышевым лишь укрепила меня в этих опасениях. Максим Леонидович поймал меня в парке, во время вечерней прогулки перед ужином. И сразу же взял быка за рога.

- Рад видеть тебя в добром здравии, Иван Сергеевич, - поздоровавшись за руку, уважительно сказал он. – Молодец, поздравляю! Ты у нас сегодня вдвойне рекордсмен!

- Вот как? И по каким же дисциплинам я установил рекорды? – спросил я.

- Не прибедняйся! – рассмеялся доктор. – А то ты сам не знаешь? У тебя всего лишь второй выход, а ты уже сравнялся по титру Д-антител с питомцами, у которых по семь-десять путешествий за спиной. Да еще ухитрился принести с Дороги уникальный предмет, а это крайне редко случается! Мои поздравления, начальство в восторге. Но все же, зачем ты так рисковал? Я ведь предупреждал, не лезь куда попало. Было такое? – нахмурился Торбышев.

- Кто не рискует, тот не пьет шампанского, - улыбнулся я доктору в ответ. – Хотя у вас тут хоть рискуй, хоть ни рискуй – один хрен не нальете!

- Что поделаешь, режим, - развел руками Максим Леонидович. – Хотя для особо отличившихся можно ходатайствовать о послаблениях… В виде исключения.

- Вот и походатайствуйте, - тут же ответил я. - Шампанского мне не надо, но можно на наш стол хотя бы солонку поставить? Сил нет ваши каши и паровые котлетки без соли в себя пихать, ЗОЖ – это не мое призвание. На кетчуп и майонез я даже не надеюсь, но хотя бы это… Кстати, а что такого уникального я сюда притащил? На вид обычная накидка вроде плащ-палатки, только теплая. Я в ней и дальше хотел бы выходить на Дорогу.

- А ты не знаешь? – хитро прищурился заместитель главного врача. – Точно?

- Понятия не имею, - соврал я, не отводя взгляда.

- И ничего необычного с тобой на Дороге не случилось? – недоверчиво продолжил доктор. – Осмотрел сгоревший танк и все? К отчету добавить ничего не хочешь? Чисто между нами?

- Не хочу, Максим Леонидович. Все изложено верно и максимально подробно. Могу еще раз танк нарисовать, от руки. Надо?

- Не надо. Темнишь ты, Ваня, - вздохнул Торбышев. – Ох, темнишь, по глазам вижу. Шлангом прикидываешься. Я всяких питомцев повидал, и разных историй наслушался. Не бывает на Дороге подарков вот так просто, за здорово живешь. И других союзников на Дороге у тебя кроме нас нет. Наши интересы полностью совпадают, пойми ты это наконец. Лучше расскажи мне все, как было, может быть, мы придумаем, как тебе помочь. Кое-какой опыт у меня есть, и возможности у ГНЦЭМТ имеются. Но мне надо в точности знать, во что именно ты вляпался.

- Говорю же, в отчете все подробно написано. Добавить нечего.

- Хорошо, будь по-твоему, - вздохнул доктор. – Я от тебя скрывать ничего не собираюсь. Накидка твоя, точнее ее пояс – это сложный компьютерный прибор с энергетической батареей неизвестного типа. Ткань тоже крайне непростая, там масса тонких полимерных слоев и что-то вроде пронизывающей их сеточки, толщиной около микрона. Но что самое интересное – прибор включается и работает с управляющим интерфейсом на русском языке! Представляешь? Производитель – некий Ижевский Императорский концерн «Кречет». Но технологически это очень сложное изделие, аналогов у него в России, да и, пожалуй, в мире нет. Впрочем, ученым еще надо с этим разбираться...

«Еще бы», - подумал я, вызвав в памяти воспоминания Снежкина. «В рейд-плаще использованы технологии киннеров, с ними даже имперские инженеры не полностью разобрались. Говорят, их внедряли в производство «с колес», под присмотром командированных инопланетных спецов, на живую нитку подгоняя чужие технологии под свою базу. Впрочем, в предвоенное время многое так делали. Одно дело купить у инопланетян пакет технологий и забабахать в России энергетическую революцию и новую индустриализацию. И совсем другое – развернуть и отладить реальное массовое производство, совместив знания чужих с русской техникой».

- Ты упоминал в отчете про найденный в танке автомат, - продолжил Торбышев. – Никаких других устройств там не было?

- Целых – никаких, - качнул я головой. – Разве что лом и лопата. Все остальное сгорело, я внимательно смотрел.

- Понятно… Ну, раз уж ты уверяешь что никакой опасности нет, то принеси, пожалуйста, нам автомат, - чуть улыбнулся доктор. - Наш куратор в минобороны аж повизгивает от нетерпения, так хочет его получить. Желательно, вместе с еще одной накидкой и чем-нибудь еще. Да что там автомат и накидка, он бы весь танк по деталям развинтил и перетащил к нам, - хохотнул доктор. - Только мы ему объяснили, что это невозможно - у тебя будет лишь один шанс, Дорога назад не пустит и топтаться на месте не даст. Но автомат сможешь добыть?

- Попробую, - помолчав, сказал я. В общем-то, я подозревал, что все закончится подобной просьбой. Поэтому и упомянул «похожий на автомат предмет» в отчете, в расчете на то, что за возможность его добыть обязательно ухватятся, забыв об остальном. Кстати, в нем ничего интересного не было. АКС-42 – автомат Коротяева в укороченном варианте со складывающимся прикладом. Обычное огнестрельное оружие, довольно старое и без чужих технологий, выданное танкистам для личной самообороны. По своим характеристикам АКС-42 принципиально ничем от «Калашникова» не отличался, с его неполной сборкой-разборкой курсант Снежкин справлялся в училище за пятьдесят секунд, на оценку «хорошо». Хотя, военным виднее, может быть и в нем есть какие-то прорывные для моего мира технологии. Судить не берусь, знаний Снежкина на сей счет явно не хватает.