Страница 17 из 32
На экзамены записывали всех, а принимали вовсе даже не всех и по непонятным критериям. То есть понятно было, что экзаменаторы искали подростков, способных к самостоятельной жизни вдали от дома, но как эту самостоятельность проявлять за несколько часов тестирования, мне было невдомек.
К самостоятельности я не была готова, ведь даже яичницу не умела толком пожарить, потому что кухня всегда была оккупирована бабушкой; а в спортивных лагерях на Лимане я вечно жалась к мастерам, которые по утрам снисходительно шефствовали надо мной, а по вечерам изгоняли. Hо назло всем я решила ее проявить, самостоятельность эту.
«Назло» было ключевым словом во всех моих последующих решениях.
Раз от меня всю жизнь скрывали, что я еврейка, назло всем решила я перещеголять всех своим еврейством.
Брат снабдил меня номером телефона «Еврейского Сообщества Сионистов» — организации, чье название звучало, как подпольное сборище масонов и вредителей.
Приятный женский голос очень обрадовался моему звонку и пригласил на встречу, можно даже прямо сегодня, зачем отходить от кассы. Поскольку уроки я уже доделала, как была в школьной форме, так и направилась на Воровского — бывшую Малую Арнаутскую и будущую.
В красивом просторном кабинете, совсем еще недавно принадлежавшем кроликоведческой конторе, висел бело-голубой флаг с необычного вида звездой посередине. Под флагом сидела сама обладательница приятного голоса, которая представилась Маргаритой Федоровной Вакшток, но ее можно называть просто Магги, потому что в еврейском государстве не терпят… то есть, не любят официоза… то есть, формалиоза… то есть, формалистики… ведь все евреи братья и сестры, одна большая семья, десять потерянных колен, и только двое выжили, чтобы рассказать… Она рассказала мне о том, как рада, что советская… то есть, бывшая советская еврейская молодежь проявляет неподдельный интерес к своему эритажу… то есть, наследию.
— Я знаю, что такое эритаж, — сказала я, обижаясь.
— Ах! Интеллигентная советская еврейская молодежь! — довольно улыбнулась Маргарита Федоровна, то есть Магги. — Вы хотите сделать алию?
— Со мной можно на ты, — сказала я, — евреи не любят официоза. Что такое «алия»?
— Алия на иврите значит поднимание… то есть, поднятие… ну, в общем, когда идут вверх или наверх. Но это синоним слова «иммиграция»… то есть, «эмиграция». Но мы называем это репатриацией. Вы… ты понимаешь, что это значит?
Со словами я ладила лучше, чем с людьми, так что я поняла.
— Наверное, это когда человек возвращается туда, где жили его отцы.
— Какая умная девочка! — обрадовалась Магги. — Как тебя зовут?
— Комильфо.
— Как-как? — Магги, вероятно, попыталась найти подвох в моем представлении.
— Ну, так. Все меня так зовут.
— А человеческое имя у тебя есть?
— Есть, — ответила я, несколько удивившись, ибо впервые за долгие времена была вынуждена вспомнить свое человеческое имя. — Меня зовут Зоя.
Магги почему-то нахмурилась.
— А еврейское имя у тебя есть?
— Нет.
— Ладно. Придумаем что-нибудь.
Я разозлилась. Вот так всегда — стоит назвать свое имя, и всем обязательно необходимо придумать мне новое. Зачем его тогда вообще озвучивать?
— А фамилия у тебя есть?
— Есть. Прокофьева.
Магги достала из ящика стола какую-то анкету и приготовилась записывать.
— Зоя Прокофьева, у тебя все в семье евреи?
— Только мама.
— А папа?
— Папа одессит и гой.
Я думала, что Магги обрадуется моим еврейским знаниям, но она снова нахмурилась.
— Одессит — это не народопринадлежность… то есть, не национальность. И тем более, — гой. Как некрасиво ты говоришь о своем родном отце! Твои родители что, в разводе?
— Нет, вы что!
Слово «развод» звучало гораздо хуже, чем слово «еврей».
— Кто твой папа по национальности?
Я пожала плечами.
— Не знаю точно. У него есть польские корни, венгерские, херсонские, бессарабские…
— Украинец?