Страница 89 из 100
— Я согласен, Высшая.
5
Так вечностью станем мы на рассвете,
Сердца примет ветер…
Совет удалось собрать не в полном составе, но объединённой силы Мастера Знаний и Мастера Войны вместе со всеми присутствующими должно было хватить.
Мастер Войны нервничал, какая-то мысль всё не давала ему покоя, но никак не удавалось схватить вертлявую мысль за хвост, чтобы понять, о чём она. Ему настойчиво вспоминался Ярр, каким он покинул лаборатории много лет назад. Мастер Войны был ребёнком, когда Совет решил отказаться от продолжения эксперимента, и единственный выживший человек наконец вышел из лабораторий. Хотя, человеком его было сложно назвать. Отец тогда входил в состав Совета при Архонте, который принял знаменательное решение. И Мастер Войны до сих пор не понимал, что именно заставило отца взять его с собой в тот день.
Когда рыжий подопытный покинул здание лаборатории, он двигался настороженно, как зверь, почуявший охотников. Он был худ настолько, что, казалось, он может переломиться от любого ветерка. Но больше всего Мастеру Войны запомнилось его лицо. За бледной маской усталости и боли, где не было и тени радости освобождения, ревела буря. Ребенок не понимал, как окружавшие его взрослые люди не ощущали этого. Хотя, все чувствовали себя неуютно в присутствии этого подопытного, только мальчик видел, что они все стоят на краю полыхающей бездны вихрей, от которой их отделяет лишь бледная кожа результата эксперимента. И в его глазах, навсегда изменивших свой цвет, неподвижных, но непрестанно меняющихся, будто сплетённых из языков пламени, была видна эта бездна. Казалось, Ярр сохранил только внешний вид человека, став чем-то совершенно иным, ходячей дверью для ветра, одно дыхание которого могло снести всё живое с этой планеты. И все силы, всё сознание этого существа, некогда бывшего человеком, были направлены на то, чтобы дверь оставалась закрытой, и никто не увидел чудовищного груза ответственности, покоящегося отныне на его плечах. Ярр успешно справлялся с этим, и со временем ощущение близости катастрофы притупилось. И сейчас, общаясь с ним, Мастер Войны не испытывал даже легкого дискомфорта, наоборот, ему стоило большого труда, не забывать о том, каким он увидел результат их общих экспериментов. Но сегодня он снова чувствовал себя так, словно смотрит в глаза ветру. И ему это очень не нравилось.
Следуя указаниям Мастера Знаний, общими усилиями они смогли настроиться на силу воина и отыскать его в Изнай. Правда, при этом оставалось странное чувство двойственности, как будто цель раздваивалась. Но им удалось восстановить воина Святым Стражем, и теперь он мог разрушить наложенное на него заклятие жрецов и завершить свою миссию.
Он почувствовал это первым. Кто-то искал их. И нашёл их силу. Чей-то голос зазвучал вокруг и внутри них, вскрывая тайные жилы, пробираясь сквозь чуждые оболочки, освещая их жестоким холодным светом. Хлопание гигантских крыльев наполнило комнату, ударяя по ушам. Они пытались зажимать уши руками, но это не помогало, как будто звук не был звуком. С каждым новым ударом их заполняла яростная сила, делающая несущественной волю превратившей их жрицы. Сила заполняла их тела, призывая восстать, разрушить связывающее их колдовство, уничтожить врагов и всех, кто попытается встать на их пути, и потом вернуться на Фарайн. Впервые с момента их превращения, они вспомнили про Фарайн, про обещание убить жрицу. И теперь они жаждали это осуществить.
Когда волна чужого присутствия схлынула, оставив их вдвоём, они начали медленно и осторожно разрушать сковывающее их тела заклинание.
Понемногу, по чуть-чуть, им удалось проникнуть в суть опутавших их чар повиновения. Сила Святого Стража разъедала нити чар, освобождая обоих.
Когда процесс завершился, и они встали, повинуясь нарастающему внутри желанию уничтожения, прикосновение чужой воли изнутри накатило на него волной, и он упал навзничь.
Сознание вернулось к нему не сразу. Она чувствовала, как постепенно он выбирается из небытия, как всё чётче становятся его мысли, чувства и память, передаваясь ей и заполняя её.
Они снова смотрели друг на друга, как в зеркало. Память возвращала их себе, воина и найю-полукровку. Тёплые кусочки памяти складывались в их души, возрождали сознание и волю. Разделяли их, прирастая заново, заполняя пустоту, оставленную чудовищным превращением. Медленно и мучительно, по крупицам оживляла их память. Их существо, рождённое из одного, но ставшее двумя, и снова слившееся воедино в борьбе с заклинанием жрицы, теперь разделялось, пытаясь вернуться в прежние образы. Но что-то ушло бесследно, что-то перемешалось в них, и их бывшие личности уже не могли быть восстановлены в прежней целостности. А где-то на границе сознания звучало эхо слов Высшей: «Я позабочусь о том, чтобы ты нашёл свой край…»
Заходящее солнце окрасило пустырь золотом и охрой. И, хотя над городом небо ещё было голубым, прямо над головами оно уже потеряло свой цвет, уступая наползающим со стороны моря закатным краскам. При этом свете всё выглядело единым: жёсткая желтоватая трава, темнеющий ствол мертвого дерева, тёмно-красные одежды Ярра и зелёный бархат платья Селии, и дракон.
Дракон вышел на загляденье: золотистой-чёрный, с гибким змеиным телом, кривыми птичьими лапами и крохотными перепончатыми крыльями, смешно топорщащимися по бокам, как грибы на древесном стволе. В длину, от клыкастой остроносой морды и до кончика извивающегося хвоста, он был в три человеческих роста. И, это был ещё малыш, слегка подросший под воздействием силы ветра, но, всё-таки, детёныш, а не взрослый дракон. Изогнув длинную шею, он удивленно изучал Яра и стоящую рядом Высшую лучистыми, зелёными с золотом, змеиными глазами. Раздвоенный кончик тонкого языка то и дело мелькал, высовываясь из приоткрытой пасти, и скрывался снова.