Якорь

-  Садись, давай, - она прервала мелодию, завидев макушку Алекса в дверях. – Чего застыл?

Алекс сел за стол, утыкаясь взглядом в тарелку со спагетти.

- Чего гипнотизируешь? Ешь давай! Твой отец сказал – «его мамаша варила отходы», так что моя еда тебе точно понравится. Ну? Чего уставился?

Алекс отбросил в сторону вилку и встал из-за стола.

- Да ладно тебе, я ж просто слова повторила. Кончай концерт, твоего отца тут нет.

 - Я не голоден, - ледяным тоном произнес Алекс и вышел из кухни.

- Ну и сиди голодный! – Лили яростно намотала спагетти на вилку, запихивая большую порцию в рот.

***

В четыре утра город еще спит беспокойным сном, одинокими фонарями разрывая полотно темноты.  В четыре утра воздух неприятно холодит неприкрытую тканью кожу, отдаваясь легкой дрожью по телу. В четыре утра хочется закутаться в теплое одеяло, посапывая на подушке, а не сидеть на лавочке посреди едва освещенной аллеи, тянущейся вдоль  набережной, но заботливо протянутые шерстяные перчатки кажутся невероятно романтичным жестом, сродни подаренной хрустальной туфельки. 

- Иди сюда! – тихо зовет Эш и тянет руку, подзывая  Номи. Он сидит на четвереньках у разложенного на асфальте небесного фонарика, а рядом – коробка с гуашью, бутылка с водой  и кисточки.

 – Загадай желание и напиши его тут, - он указал на фонарик – «Дирижабль желаний» -  как когда-то назвала его Роуз.

Номи потянулась за кисточкой, обмакивая ее щетину в крышечку с водой и аккуратно касаясь ею синей гуаши. Быстро прикинув в голове, она вывела три изогнутые линии, имеющие общее основание.

- Серьезно? – Эш изогнул бровь. – Символ Правды?

Номи уверенно кивнула и отложила кисть, пока Эш заканчивал замысловато выводить последнюю букву во фразе LIFE IS GREAT, заключенной в шести звеньевом круге.

- Хорошая фраза, - согласилась Номи, переводя взгляд на лицо Эша. Напряженное, с поджатыми губами, словно выплеснул всю горечь в свой рисунок.

- Все в порядке?

Эш промолчал. Он расправил бока фонарика, протягивая  концы Номи и подталкивая её к ограждению у реки, и потянулся в карман за зажигалкой.

- Ты же знаешь, что я люблю тебя, Муза? – он пристально посмотрел в глаза, дожидаясь слабого кивка в ответ.

- Я тоже, - искренне, шепотом.

Он щелкнул зажигалкой, поднося пламя к таблетке с горючим веществом.

- Это перевертыш, - признался он. Пальцы болезненно обожгло, но таблетка все не разгоралась. – Эта фраза – перевертыш.

Номи склонила голову вбок, пытаясь разобрать буквы, складывая их по-новому, во что-то знакомое, но все еще неуловимое, почти как…

- I hate myself? – недоверчиво спросила она.

- Да, - тяжелым выдохом.

Пламя, наконец, разгорелось, приподнимая фонарик над асфальтом.

-  Знаешь, мы ведь все живем и умираем в одно и то же мгновение,  с каждым новым дыханием.

- Это самое не романтичное, что можно услышать в такую рань.

- Про любовь мы уже говорили, - хмыкнул он, помогая ей выпустить фонарик, а затем чмокнул в замерзший кончик носа.

- Иди ко мне, - Эш обнял Номи, прижимая ее спиной к своей груди, делясь с ней теплом. В  небе над ними одиноко взмывал ввысь светящийся небесный фонарик.

- Ты ведь хотела правду.

Он почувствовал, как она кивнула.

- Колесо Сансары, - выдохнул он ей на ухо.

- Ты о чем?

Девушка мягко высвободилась из объятий, разворачиваясь к нему лицом, и цепким взглядом изучая Эша, будто видя его впервые.

- Там, на рисунке, - он указал жестом в небо, -  это колесо Сансары. Знаешь, все, что я делаю, мои картины, они бессмысленны, пусты. В этой жизни я бесталанный невежда,  я будто иду ко дну, понимаешь. Но в следующей, я не буду так жалок.

- Следующей?

- Жизни. Все это, - он раскрыл руки, будто охватывая мир вокруг, -  лишь круговорот, понимаешь? И тот, кто придет вместо меня, будет лучше.

- Ты хочешь умереть?

- Я не исчезну, ведь мы все продолжаем жить в тех, кто придет после нас, как живут в нас те тысячи, существовавшие до этого мгновения, - Эш уверенно кивнул головой, словно подтверждая свои же слова.

- Но это уже будешь не ты. Не тот человек, который  целует меня по утрам. Не тот, кто заваривает мой любимый кофе с корицей, не тот, кто носит для меня перчатки и носки, чтобы я не замерзла и не тот, чьи картины я так люблю, - Номи рвано глотала воздух во время своей тирады.

- Послушай…