Страница 24 из 60
Саша остановилась в центре зала чтобы проверить свою догадку о переходе, когда в спину ударил первый мощный порыв ветра. Не дожидаясь следующего, Лев оттащил Сашу к ближайшей колонне, мягко прижал к прохладному мрамору и прикрыл своим телом. Ветер быстро усиливался, но до поднятой гарцуками бури ему было далеко; и всё же Саша обеими руками испуганно вцепилась в бока Льва.
Утих ветер так же неожиданно, как и начался. Продолжая когтями держаться за мраморную плитку, Лев слегка отстранился и огляделся. По его резкому выдоху Саша поняла, что ничем хорошим буйство стихии не закончилось.
Весь зал, от края до края, покрывал ровный слой рекламных плакатов — тех самых, что в Верхнем городе висели вдоль эскалаторов. Ветер разложил их лицом к потолку, так что взгляд Саши тут же зацепился за цветастый слоган, рекламирующий распродажу в ювелирном магазине. За глазами привычно забегали редакторские «муравьи»; затем организм опомнился, сообразил, что теперь умеет пользоваться своим талантом по-другому… и Сашу неумолимо потянуло к злополучному плакату.
Лев перехватил её, когда Саша полезла в рюкзак за карандашом и блокнотом.
— Саш? Ты чего?
Она дёрнула плечом, пытаясь стряхнуть удерживающую её руку.
— Саша? Мне это не нравится.
— Мне тоже. Слишком кривая фраза.
— Ла-а-адно… потом скажешь, если я свернул не туда.
Саша не то, что возмутиться — понять не успела, что Лев имеет в виду, а её уже аккуратно и решительно подняли в воздух и усадили на широкое плечо. Испуганно вскрикнув, Саша вцепилась в оказавшуюся под ладонью шею, но ухватила только горсть лохматой гривы. Лев с безграничным терпением выпутал её пальцы, крепко сжал их свободной рукой и двинулся к заваленному бумагой эскалатору в центре зала.
Сминаемые плакаты грустно шуршали под его ногами.
— Поставь меня на землю. — Чем ниже спускался Лев, тем сильнее невыполненная редакторская работа тянула Сашу обратно на станцию.
— Даже не подумаю.
— Поставь. Меня. На землю!
— Саш…
Лев резко поднял и опустил плечо, одновременно придержав Сашу за колени, и она испуганно замолчала. Где-то глубоко внутри Саша знала, что Лев не причинит ей вреда, но боязнь носом вперёд полететь с двухметрового насеста имела мало общего с рациональным мышлением.
Удовлетворённый Сашиной реакцией, Лев прибавил шагу. Он почти сбежал по второму эскалатору, ведущему на «Кузнецкий мост», и так же бодро добрался до центра платформы. После чего ссадил Сашу на пол, оставив одну руку тяжело лежать у неё на плече.
— Куда теперь?
— Я возвращаюсь назад.
Лев протяжно, страдальчески выдохнул, словно имел дело с непослушным ребёнком.
— Саш, куда нам идти дальше? И если ты скажешь «Назад», то клянусь всем святым….
Возмущение у него получилось не слишком убедительным, да и вдали от последней ловушки Холмов инстинкты проводника взяли верх над редакторскими привычками. Присев на корточки, Саша скользнула пальцами по красному граниту пола.
— Налево, — решительно произнесла она, поднимаясь. — На посадку.
Одновременно с её словами послышался шум приближающегося поезда, неожиданно громкий в гулкой пустоте станции. Поезд как поезд, не самый старый и не самый новый, с тем лишь отличием, что вместо привычного серого или синего он был травянисто-зелёным. И краска на нём блестела так ярко, как будто не успела высохнуть.
Лев уже рутинным образом подтолкнул Сашу к распахнувшимся напротив них дверям. Внутри вагона оказалось не просто безлюдно, а абсолютно пусто: ни скамеек, ни поручней, ни единой рекламы на стенах. Не хватало стекла в части окон, из не закрытых плафонами ламп торчали голые провода. Когда быстро набравший скорость поезд нырнул в туннель и вагон погрузился в темноту, Саша тут же нашла ладонью стоявшего рядом Льва.
— Всё в порядке, — привычно успокоил он и приобнял Сашу за талию. — Иди сюда.
Первая за игру поездка оказалась короткой, всего в один перегон. На «Китай-городе» поезд остановился, с громким треском распахнул двери и выключил двигатель. Маршруту его остановка соответствовала, так что Саша послушно выбралась на перрон.
Неподвижный, будто бы мёртвый поезд остался стоять за её спиной, тускло отсвечивая свежей краской и слепыми окнами.
Ещё один поезд ждал напротив. Вернее, не целый поезд, а единственный головной вагон, к тому же очень старый. Ни облупившаяся краска, ни прилипшие к ней рекламные листовки не могли скрыть угловатых линий корпуса. Если у предыдущего поезда стёкла отсутствовали, то здесь они были разбиты; осколки зубьями торчали из оконных рам. Двери заклинило насмерть; взамен кто-то повырывал с обеих сторон по куску ржавого железа в человеческий рост каждый. Немилосердно били по глазам висящие прямо на проводах лампы накаливания.
Саша сглотнула и подняла голову. Вместо табло, указывающего, что второй путь ведёт на пересадку, над их головами висел обгоревший деревянный щит без единой надписи.