Страница 3 из 33
Так прошло десять лет.
Я росла, училась, взрослела и становилась именно такой, какой хотел видеть меня Карагэн. Когда мне исполнилось двадцать, я стала самой лучшей гердсит. Теперь Караген брал меня собой во все миры и, кажется, очень гордился моими успехами. Ну а я? А я была ему верна.
Он был для меня Богом, господином, мужчиной… Всем.
И однажды, спустя столько лет, он решил взять меня в свой мир. Мир, где он родился в Адорон.
Родина Карагена.
Он так давно мечтал туда вернуться. Отринуть прошлое, избавиться от позорного клейма изгнанника. Покорить и захватить, подчинив себе.
А началось все очень давно.
Ведь издревле Адагорн — мир воинственных людей и величайших магов. Он пропитан, насыщен, напоен магией. Сколько Адагорн существовал, всегда он дышал и жил только ею.
Колдуны заправляли там очень многим, колдуны заправляли там все. А люди лишь подчинялись, сознавая всю мощь и могущество магии. И только глубоко в горах затерялась деревушка с сильным и воинственным народом, который никак не подчинялся власти колдунов. Не хотел присягать на верность, идти в услужение магам, превыше всего ценя, храня и блюдя свою независимость.
Берсерки — воины, посвятившие себя богу Дармору. Богу Грома, Войны и Смерти. Даже самые влиятельные маги не хотели ссориться с ними, даже вершители судеб побаивались этого могучего племени.
До определенного момента.
Пока среди магов не появился Караген.
Радамант и Караген были родными братьями. Которых обучал магии один учитель. Герелей — лучший из лучших, величайший из величайших.
Карагэн мечтал о власти еще ребенком. Он рос упрямым и строптивым, норовистым и алчущим поклонения. Никто не мог справиться с ним.
И учителю часто приходилось одергивать юношу в бессмысленной попытке смирить его честолюбивую гордыню.
— Власть, — говорил учитель, — это очень опасная дорога. Берегись!
Но Караген не слушал старика. Его было не остановить.
Едва повзрослев и войдя в возраст, Карагэн с небольшой кучкой своих друзей-магов двинулся завоевывать окрестные незанятые земли. И друзья его — его соратники —были так же неуемно алчны, как он сам.
И своего брата — Радаманта — он пытался уговорить следовать тем же путем. Он обольщал, увещевал и рисовал сладостные картины. Дикие глаза его жадно горели.
— Этот мир должен принадлежать нам! — кричал Караген. И страстно шептал: — Сильнейшим…
Но брата не прельщали его горячие речи. Вдумчивый и терпеливый, он отрицательно качал головой.
— Нет, — рассудительно и осторожно отвечал он. — Мы вполне можем жить в мире с другими народами. Мир — это… — пытался говорить он.
Но его прерывал гневный вопль брата, в запале воздевающего руки, с искаженным от ярости лицом требующего власти.
Братья не нашли понимания друг в друге.
— Ты мне не веришь! — возмущенно кричал Карагэн на брата. — Но почему?! Почему ты не хочешь быть на моей стороне?
Радамант же не желал безграничной власти над миром. Напротив. Ему хотелось созидать мир, изучать его, творить. Вдумчивый и спокойный, благородный и скромный в желаниях, он ничем не походил на своего неуемного брата. Постигая науки, изучая существующий мир, он полагал, что все Адарона могут сосуществовать гармонично. И те, кому дан дар магии и даже воинственные яростные барсерки.
Радамант верил в это и тужил, что родной брат не может его понять.
В сорок лет неуемного Карагена изгнали. Изгнали в темный мир миражей, откуда не было исхода.
Вина его была в том, что Караген пытался покорить весь Адарон. И несомненно, ему бы это удалось, если бы грозные берсерки не восстали против его магии. С помощью колдовства присоединившихся к ним друидов они смогли превозмочь Карагена и отстоять страну.
— Я вернусь, — кричал Карагэн даже из запертой в магической клетки. — Слышите? Я вернусь и всем. Я всем вам отомщу. Всем!
И клетка, сотрясаемая его магией, ходила ходуном и дрожала так, что люди в страхе пятились, натыкаясь на стены. Словно дикий зверь метался он, не в силах разрушить неодолимую преграду.
И даже брату не удавалось образумить его.
— Когда я вернусь, — кричал он с ненавистью, — первым я отомщу тебе, братец! — И яростные глаза его вписались в лицо Радаманта. — Помни об этом!
А у того с тоской сжималось сердце. До последнего он, изнывая от тоски и жалости, надеялся, что брат одумается. И, превозмогая себя, просил за брата на совете магов. Но тщетно. Общим решением Карагэн был изгнан в другой мир.
И в том таинственном, темном краю миражей Караген укрылся и затаился на несколько лет. Пользуясь своей могучей магией и несокрушимой волей, он подчинил его, захватил под свою руку. И выстроил свою, подвластную только ему, империю.
И все же…
Все же дня не проходило, чтобы Карагэн ни мечтал вернуться в свой мир — в Адорон. Чтобы отомстить всем, кто проклял его, и наказать непокорных берсерков, которые его изгнали. Он алчно и ненасытно жаждал мести. Хотел отплатить всем магам, что стали на сторону барсеков. Отомстить брату, не сумевшему отстоять его свободы.
И однажды это ему удалось — Карагэн вернулся на Адарон.
Но не один, а со своими гердсит, со своими верными слугами. Вернулся, чтобы снова соблазнить магов посулами, охмурить, одурманить сладкими речами. И развязать войну против ненавидимых им берсерков.
Без страха и сомнений кинувший в бой с этим кровавым племенем.
А даже малые дети знали, как страшны и беспощадны берсерки в битвах. В битвах, в которых самым страшным для противника было то, что они не боялись смерти. Их нельзя было поработить, нельзя принудить, нельзя напугать. Такой неколебимой была