Страница 18 из 33
— Onde vas, hombre? — окликнул его паралитик и, отшвырнув костыли, помчался за ним, обнаружив пару здоровых ног, которые когда-либо мерили мостовую Парижа. И так же неожиданно встав на ноги, другой «безногий» нахлобучил на Израэля свою круглую железную чашку, а слепец глянул ему в лицо сверкающими глазами.
— Где я? — спросил тот, ужаснувшись происходящему.
— Во Дворе чудес.
Он и в самом деле очутился в том страшном «Дворе чудес», куда в такой поздний час никогда не заглядывал ни один порядочный человек; в магическом круге, где бесследно исчезали городские стражники и служители Шатле, осмелившиеся туда проникнуть; в квартале воров — этой омерзительной бородавке на лице Парижа, в клоаке, откуда каждое утро выбивался и куда каждую ночь вливался выступавший из берегов столичных улиц гниющий поток пороков, нищенства и бродяжничества; в том чудовищном улье, куда каждый вечер слетались со своей добычей трутни, паразитирующие на здоровом обществе.
Негодяи всех национальностей (испанцы, итальянцы, немцы), всех вероисповеданий (иудеи, христиане, магометане и язычники), покрытые язвами, сделанными кистью и красками, просившие милостыню днем, ночью превращались в разбойников. Словом, он очутился в громадной гардеробной, где в ту пору одевались и раздевались все лицедеи бессмертной комедии, которую грабеж, проституция и убийство играют на мостовых Парижа. Он вырвался от тех «калек», что его схватили, и бросился бежать. А они следом. В панике теряя рассудок и не следя за поворотами, он выскочил на незнакомую улицу. Но преследователи не отставали.
Перед ним была обширная площадь неправильной формы, дурно вымощенная, скверно пахнущая. На ней горели костры, вокруг которых кишели кучки странного вида людей. Они уходили, приходили, шумели...
И тут он заметил открытую дверь в одном из темнеющих в сумраке зданий. И побежал туда, пытаясь укрыться от своих преследователей. За заманчиво приоткрытой створкой оказался шумливый кабак...
На пороге его встретила незнакомка — хрупкая, невысокого роста, с черными волосами, уложенными в затейливую прическу. На вид ей было лет двадцать пять. Она улыбнулась очаровательной улыбкой и пропустила его внутрь.
«Неужели здесь еще могут быть такие?» — промелькнула мысль в голове его. Он был поражен красотой этой молодой женщины.
Его преследовали остановились в паре шагов от странного заведения, помялись-помялись и стали расходиться.
Женщиной оказалась та самая Елена де Мэра Гияз, но здесь она звалась Елена де Вьериль. Она с легкой улыбкой одним взглядом спровадила преследователей Хенса.
Здесь о ней ходило много разных легенд, но самым страшным слухом был тот, что женщина — ведьма. И связываться с ней здесь никто не хотел. Несмотря на то, что еще одна из легенд гласила, что у нее самые лучшие девочки...
Внутри кабака.
Вокруг большого костра, пылавшего на широкой круглой каменной плите и лизавшего огненными языками раскаленные ножки тагана, на котором ничего не грелось, были кое-как расставлены трухлявые столы, очевидно, без участия опытного лакея, иначе он позаботился бы о том, чтобы те стояли параллельно или не образовывали такого острого угла. На столах поблескивали кружки, мокрые от вина и браги, а на скамьях сидели пьяные мужчины, лица которых раскраснелись от вина и огня. Толстопузый весельчак чмокал дебелую обрюзгшую девку.
«Забавник» (на воровском жаргоне это нечто вроде «солдата-самозванца»), посвистывая, снимал тряпицы со своей искусственной раны и разминал запеленатое с утра здоровое и крепкое колено, а какой-то хиляк из чистотела и бычачьей крови готовил назавтра «христовы язвы» на ноге. Через два стола от них «святоша», одетый как настоящий паломник, монотонно гнусил «тропарь царице небесной». Неподалеку новичок-припадочный брал уроки падучей у опытного эпилептика, который учил его, как, жуя кусок мыла, можно вызвать пену на губах. Здесь же страдающий водянкой освобождался от своих мнимых отеков, а сидевшие за столом воровки, пререкавшиеся из-за украденного вечером ребенка, вынуждены были зажимать носы.
Слышались раскаты грубого хохота и непристойные песни. Люди говорили, ругались, твердили свое, не слушая соседей, чокались. Под стук кружек вспыхивали ссоры, и драчуны разбитыми кружками рвали друг на друге рубахи.
Израэль смотрел на это... и едва дышал. Он брезгливо обошел несколько столов, за которыми сидели посетители. И сел на самой дальней лавке, принявшись осматривать заведение, в которое он попал. Тут к нему подсела девушка, которую явно подослала хозяйка заведения. Она выбрала самую дешевую. Просто чтобы узнать, есть ли у посетителя деньги. Елена всегда так делала.
Израиль не сразу заметил, как к нему подсела девушка. Он был погружен в свои мысли. Разве он таким представлял себе Париж? Неужели ради этой грязи он сбежал из родной деревни? Хотя это была не вся правда, уехал он еще по одной причине. Из-за нежелательной женитьбы.
***
— Этот еще жив...
— Что будем делать?
От этих странных фраз Израэль пришел в себя. Перед глазами его стоял туман, в теле была какая-то слабость. Он не сразу рассмотрел Елену и узнал ее. А рядом с ней был какой-то молодой человек — блондин, и тот тоже в свою очередь над ним склонился.
— Нам необходим слуга...
И Израэль снова потерял сознание.
Окончательно Ханс пришёл в себя уже в небольшой комнате, точнее, в каморке. В которой находилась его койка, на которой он сейчас и лежал. Израэль открыл глаза и как в тумане рассмотрел небольшой стол, который стоял здесь же, неподалеку от него.