Страница 17 из 33
Этим ранним утром Лена проснулась от стука в дверь. Но, откровенно говоря, стуком это назвать было сложно. Барабанили так, что грозили вынести створку целиком.
Сын еще не вернулся с охоты. В свои двенадцать лет он уже предпочитал промышлять в одиночку. Заявив, что так ему больше везет. И мать смирилась. Она была не против его самостоятельности.
Есть вещи, которым ты просто обязан научиться и делать всю жизнь сам. И чем скорее ты освоишь эту науку, тем лучше. Охота, на ее взгляд, была одним из таких умений. Вампир охотится всю свою длинную жизнь. Он питается кровью, а значит, просто обязан уметь охотиться на людей или животных.
— Открывай!
Лена надела длинное темно-синее шерстяное платье и пошла к двери. В избу ворвались пятеро вооружённых вилами и топорами мужиков, среди которых была пара оборотней. Она сразу ощутила это по запаху.
Первую пару минут Лена даже не осознала, что же случилось. А тем временем ее схватили за плечи и приперли к стене, приставив к горлу острие топора.
— Где твой выродок? — прорычал один из мужчин.
— А что стряслось? — испуганно спросила Елена, сердце ее заледенело и пропустило удар.
Краем глаза она заметила, как на стол швырнули какой-то сверток.
Ее толкнули в центр комнаты. Оступившись, она сделала два шага, оказавшись у кромки стола, и теперь смогла рассмотреть, что это было — мертвый младенец. Лене достаточно было пары минут, чтобы понять, что ребенок безнадежно мертв, и заметить пару ран на крохотной ручке. А заодно ощутить запах вампира. Она узнала то же, что и пришедшие, убийцей был ее сын.
— Может, его убил другой вампир? — еще попыталась она протестовать. — Который недавно появился здесь…
— Мы проверили в окрестностях, — прорычал мужчина, заросший бородой по самые брови. — Нет тут других вампиров.
— Здесь только два кровососа! Ты и твой выродок! — рявкнул другой, с ненавистью сверкнув глазами.
— Он еще не вернулся... — Поступок сына был для нее неожиданностью, и сейчас вампирша соображала, как защитить свое дитя.
— Найдем — убьем, — пообещал один из угрюмых ночных гостей.
Вампирша на мгновение бросила на него взгляд, взмахнула рукой и поспешно произнесла что-то на непонятном языке — присутствующие замерли. Они словно окаменели, заиндевели. Елена подошла к одному из мужчин, тому, который был оборотнем и главой в деревне, привстала на цыпочки и произнесла ему в самое ухо:
— Не поймаешь...
Оборотень хотел прорычать ей что-то в ответ, но не получилось. В этот момент в дом вошел Андрее.
— Здорово, — восхищенно сказал он. — Это ты его? — Его глаза горели. — Научишь? — он восторженно смотрел на мать.
— Научу, — сухо ответила она, — когда ты научишься нести ответственность за то, что совершаешь. — Недовольно, позволив проскользнуть в тоне ноткам злобы, сказала вампирша. Она подвела Андрее к столу, на котором лежал мертвый ребенок.
— Твое?
— Да я поужинал вечером... — равнодушно пожал плечами он.
— Ты знал, что жители деревни охраняются стаей оборотней. И все ровно сделал это?
— Мама, почему мы должны отказываться от крови людей? — сын возмущенно вскинул на нее глаза. — Их кровь вкуснее, — объяснил он как нечто само собой разумеющееся. — А запах... Их молодой крови сводит с ума, — добавил подросток с таким видом, будто ощутил сейчас вкус этой самой крови.
Елена не стала ни ругаться, ни скандалить. Она поняла, ее сын сделал свой выбор. Он сам решил, чем ему питаться.
А сейчас следовало поторопиться и собраться, пока не исчезло заклинание, и вся деревня не оказалась здесь или, что еще хуже, не спалила весь дом вместе с ними. Андрее очевидно удивило то, что мать ни слова не сказала больше о его поступке и, казалось, приняла его как должное.
А саму вампиршу сейчас волновало то, что теперь придется учить Андрее спасаться от охотников. А следовательно, ему пора постигать магию и науку ответственности. В магии одно неверное слово — и ты получаешь совсем не то, что хотел.
Сейчас они покидали эту деревню и направлялись в соседнюю.
***
1357 год Франция. Париж.
Израэль попал в запутанный лабиринт переулков, перекрестков и глухих тупиков, расположенных вокруг старинного кладбища «Невинных», похожий на запутанный кошкой клубок. «Этим улицам не хватает логики», — подумал Хенс, сбитый с толку бесчисленными поворотами и дорогами, приводившими его на одно и то же место. Во Франции он был приезжим — чужаком. Как его занесло в лабиринт этих улочек, он и сам не понял, как и большинство путешественников, которые в бесконечном хаосе улиц малознакомого города. Хенс, вероятно, заблудился бы окончательно, если бы не различил на повороте восьмигранный позорный столб на Рыночной площади, острая верхушка которого резко выделялась своей темной резьбой на фоне еще светившегося окна одного из домов улицы Верделе.
Но чем дольше он шел по переулку, тем больше вокруг него теснилось безногих, слепцов, паралитиков, хромых, безруких, кривых и покрытых язвами прокаженных: одни выползали из домов, другие из ближайших переулков, а кто-то из подвальных дыр, — и все, рыча, воя, визжа, спотыкаясь, по щиколотку утопая в грязи, ползли они, словно улитки после дождя, устремляясь к свету. Он хотел было спросить у какого-то калеки, куда забрел. Но присмотревшись и почувствовав запах, который исходил от нищего, решил промолчать. И поплелся дальше.