Карьеристка

– Хреново он прошёл. Не могу я её простить, язык не поворачивается…

– А что это так гудит? Ты где вообще?

– На кладбище.

Пауза.

– А что ты там делаешь? – осторожный вопрос.

– Место для могилы себе присматриваю, – язвила я. – Тебе вот где больше нравиться: под деревом или на открытой местности?

Тишина.

– Лучше, наверное, на открытом месте. Под деревом птички гадить будут. И вообще! – возмутился он. – Чего так далеко? Поближе никак нельзя?

Тихо смеюсь, но не долго. Гроб уже опустили в яму и стали закидывать землей. Осталось ли что–то от этого человека? Будет ли его помнить потомки? Или он сгинет в пучине времени, исчезнет без следа и даже табличка с датами потускнеет и тоже со временем исчезнет…

– Я не хочу умирать, – мрачно сказала ему.

– А кто хочет?

– Может кто–то и хочет, – заметила по–филосовски.

– Просто, хочется ведь после себя оставить что–то, чтобы помнили вечно.

В трубке молчали, а яму закапывали, закидывали песком, словно клад какой–то.

– Кэт? – позвал он. – Ты тут?

– Да.

– Ты когда в город возвращаешься? – совершенно серьезно.

– Сегодня вечерним рейсом.

– Отлично, буду встречать тебя при полном параде: костюм, цветы и шампанское!

– Про салют забыл.

– Нет, до салюта ты еще не доросла, – хмыкнул он.

– А когда дорасту?

– Как только так сразу, – обнадежил он.

– Хорошо, – сказала я, поднимаясь со скамейки. Ещё раз посмотрела на тусклую фотографию, на две красные гвоздики… На похороны… Ведь если меня сейчас машина на дороге собьет или просто сердце остановиться, то ничего не останется…

Я смотрела на детей, жмущихся к своим родителям. И что–то переворачивалось во мне, медленно, но процесс уже был запущен. На глаза навернулись слезы и весь мир расплылся. Я отвернулась.

– А меня папа хотел, – сказала ему.

– В смысле «хотел»?

– В смысле «любил».

Может именно этого знания мне и не хватало всю жизнь? Просто знать, что тебя любят. А с Женей это не сработало, потому что он не был для меня близким человеком, хотя и пытался им стать.

– Тебя нельзя не любить, Кэт, – голос в трубке и это дурацкое ощущение, что между нами больше, чем «дружба». Я думаю, что и Андрей это тоже понимает. И весь вопрос в том, кто первый переступит эту границу между дружбой и привязанностью?