Лютня и Щит

Банн Альфстанна Эремон сделала выбор в пользу ривейнского красного вина и, отвернувшись от столика с напитками, тепло улыбнулась подошедшему к ней мужчине.

- Леонас! Я бы сказала, что он неплох, но Эдделбрек так утомил меня рассказом о нынешнем урожае с амарантайнских ферм, что у меня пропало всякое желание делать комплименты, - она отпила вино и продолжила, слегка закатив глаза. - Кроме того, если я услышу еще хоть одну песню о героической победе над Пятым мором, я заткну рот тому певцу куском самого зрелого сыра, какой только найду!

- Не любишь героический эпос? - усмехнулся эрл Леонас Брайланд, окидывая глазами предлагаемый ассортимент напитков. Найдя, наконец, любимый антиванский портвейн, он удовлетворенно хмыкнул и потянулся за бокалом.

- Нет, я, как и все, восхищаюсь подвигом Героини Ферелдена и нашего доблестного короля, но не десять же раз за ночь!

- Ну, в желании польстить вышестоящим нет ничего странного. Держу пари, эти менестрели рассчитывают на увеличенный гонорар, если королю понравится их пение.

- В таком случае они зря стараются, - насмешливо покачала головой Альфстанна и оглянулась в поисках закуски, - король их все равно не слышал.

- Как? Его Величество еще не выходил к гостям? - эрл Брайланд ухватил крабовую тарталетку с подноса проходящего мимо слуги и теперь с сомнением ее разглядывал.

- Герольды уже дважды объявляли, но, видно, произошла какая-то заминка. Так неловко! - банн Альфстанна с завистью поглядывала на тарталетку в руке эрла Брайланда, но другого слуги с подносом поблизости не было.

- Интересно, что могло его задержать? - Брайланд решился-таки и откусил небольшой кусок от тарталетки.

- О, несомненно, дела государственной важности! - тихо сказала Альфстанна, и оба они понимающе ухмыльнулись.

- Кстати, Леонас, - обратилась к эрлу Альфстанна с сожалением провожая взглядом очередного слугу с подносом еды - слишком далеко! - Как поживает Хайбрен? Мне кажется, я видела ее здесь, но только мельком.

- О, она прекрасно проводит вечер, флиртуя с Фергюсом Кусландом, - вздохнув, ответил Брайланд, отыскивая глазами дочь. - А вот находит ли это таким же прекрасным Кусланд - еще большой вопрос.

Эрл покачал головой и залпом допил свой бокал, тут же потянувшись за новым.

- Ну губа у нее не дура, - Альфстанне удалось, наконец, сцапать за локоть очередного разносчика еды и теперь она решала важный вопрос: молочный поросенок или запеченный осетр, - тэйрн Кусланд пользуется сейчас большим влиянием и расположением короля.

- Но так позорить себя! - простонал Брайланд. - Мне следовало воспитывать ее по-строже...

Его стенания прервали бурные аплодисменты. На невысокий помост, служащий сценой для артистов, вышла светловолосая эльфийка с лютней. Слегка, и довольно небрежно, поклонившись гостям она стала тихонько перебирать струны инструмента, прислушиваясь к нему и не спеша начинать собственно выступление. Воцарившаяся было после аплодисментов тишина сменилась перешептываниями и покашливаниями. Собравшиеся с любопытством разглядывали эльфийку, начиная, впрочем, выказывать признаки нетерпения.

- Это Виолетта, - шепнула Альфстанна на ухо эрлу Брайланду, - менестрель из Орлея. Я слышала, она очень популярна, и не только в Империи.

- Орлесианский менестрель на балу в Ферелдене? - изумленно поднял брови Брайланд. - Это что-то новое!

- Надеюсь, хоть она про Пятый мор петь не будет, - Альфстанна расправилась с молочным поросенком и теперь оглядывалась в поисках сыра.

Эльфийка же, видимо, закончила настраивать инструмент, потому что, проведя пальцами по струнам в очередной раз, она чему-то удовлетворенно улыбнулась, а затем, без всякого вступления, запела, глядя куда-то поверх гостей.

Алиндра была молода и прекрасна,

Известна своей красотой,

Но будь ты хоть лорд, хоть рыцарь отважный,

Заказан путь к сердцу красавицы той.

- Легенда об Алиндре? Интересный выбор, - тихонько прошептала Альфстанна, но Брайланд шикнул на нее, не сводя глаз с менестреля.

Тишина в зале, не считая пения эльфийки, была абсолютной. Всякие разговоры прекратились, даже слуги замерли, заслушавшись пением.

И, пеньем ее очарован,

Он ночью к окну подошел,

Желая хоть раз напоследок

Небесный поймать ее взор.

Мелодичный голос эльфийки, казалось, обволакивал каждого слушателя, тихие звуки лютни проникали в самое сердце, будя в нем одновременно восторг и грусть. Никто не смел даже шелохнуться, словно на всю залу наложили заклятье массового паралича.

И в башню, что выше всех прочих,

Не внемля слезам и мольбе,

Он запер безжалостно дочь свою,

Солдат же погиб на войне.

Вокруг то и дело раздавались едва слышные всхлипывания, дамы прикладывали к глазам шелковые платки, отворачивая чуть покрасневшие лица.

Столь сильной была ее просьба,

Что тронула даже богов.

И души их звездами в небе

Вечную славят любовь.

Оглушающая, звенящая тишина, а затем гром аплодисментов, под шум которого, уже не стесняясь, всхлипывали дамы. Менестрель на мгновение замерла с отрешенным выражением лица, будто все еще размышляла о легенде, а затем, весело тряхнув головой, широко улыбнулась и поклонилась слушателям. 

В дальнем углу залы, прислонясь к колоне, стоял светловолосый молодой человек, задумчиво глядя на эльфийку. Он провожал менестреля глазами, пока она спускалась со сцены, но раздавшийся под самым его ухом возглас, прервал его размышления:

- Король Алистер!