Страница 117 из 131
– Он не совсем человек, и ты прекрасно знаешь…
– Значит, если в его венах течет кровь пришельцев, его можно запытать до смерти?!
– Не драматизируй, Женя! Ты ничего не знаешь!
– Мои друзья были на станции и всё видели! Говоришь, сделал это ради меня? Ради меня? Ты сотворил из меня монстра, сделал такой, и меня не вылечить! Ты прекрасно знаешь! Я всего лишь предлог, всегда была им! Тебя волнуют деньги. Только деньги.
– О, это очень выгодный бизнес, дочка! – хохотнул Логинов.
– Значит, ты лишишься того, что любишь больше всего на свете. Своих денег, своего дела, своего положения. И отправишься в тюрьму! Улик достаточно! И я лично передам их новому канцлеру.
– Маленькая мерзавка! – наверное, Эжени не ожидала от отца такой прыти, но он за долю секунды преодолел разделяющее их расстояние. Она бы не успела отскочить, и огромная ручища схватила бы её за горло. Я оттолкнул девушку в сторону. Василий Логинов замер на месте. Его ноги примёрзли к полу, он потешно раскачивался из стороны в сторону, ругался на славянском, но не мог и шагу ступить.
– «Управляемое оружие», мистер Логинов? Вы, явно, представляли его не таким, – зашипел я. – Ваши работники мучили и запугивали людей, пытались их сломить. Но вы и понятия не имеете о том, что будет, когда мы выйдем из-под контроля.
– Он опасен, Женя! Дочь, ты же видишь: это создание опасно! – вскричал отец Эжени и умоляюще протянул руки к девушке. Жалкое зрелище! Он был безоружен. Разумеется, не хотел испачкать руки в крови.
– Вот именно! Создание опасно! Создание может заморозить вас изнутри. О таком оружии вы мечтали!? Какая беспечность, мистер Логинов! Оно может обернуться против вас, – меня душил гнев, я ненавидел этого человека, ненавидел всей душой. За то, что он сделал с Эжени, за то, что учёные сотворили со мной. Выгодный бизнес! Выгодный бизнес! Циничная сволочь! Даже хуже, чем Хильда фон Вейнер. Она-то думала, что старается ради человечества, а он заботился лишь о собственном благополучии. Логинов глядел на меня, как на насекомое. Ещё бы! Я же не человек, создание. А его дочь – выгодное вложение капиталов. Я желал увидеть ужас в глазах магната, прежде чем тот превратится в ледяную глыбу.
– Оставь, Алекс. Я сама! – Эжени ласково сжала мою ладонь, и бушевавшая во мне ярость послушно свернулась в клубок. Это борьба Эжени. Дело её семьи.
– Что ты сделаешь, дочь? – Логинов, надо отдать ему должное, уже отошёл от шока и нагло ухмылялся. – Улик у тебя нет. Ты видела файлы, но их не скопировать, не сохранить на съёмном носителе. А сразу же после просмотра они самоликвидируются. Я установил лучшую защиту, я предполагал, что ты заявишься.
– Да, файлы не скопировать, – кивнул Хавьер, и его губы растянулись в довольной улыбке. – Но можно прочесть и запомнить, – он сверкнул синтетическими зрачками. Магнат побледнел. Не думал, значит, что мы его обыграем.
– Всё кончилось, отец. Скоро о твоих делишках будет знать каждый гражданин ЕАК. Подопытные уже сегодня расскажут правду. Интервью записаны. И мне есть, что рассказать. Ах, да, благодарю за чистосердечное признание! – ухмыляясь, Эжени указала на Регину, к одежде которой было прикреплено записывающееся устройство.
Логинов снова выругался, его большие глаза расширились и потемнели от ужаса.
– А кто сказал, что я вас выпущу? За дверью – дроиды. Вы и до лифта-то не доберётесь.
– А кто сказал, что мы собираемся уходить через дверь? – усмехнулся Хавьер и настежь открыл окно. Фары кара, принадлежавшего Стейси, приветственно замигали. – А вот и моя девочка!
– Прикончить всех, кроме Евгении! С девчонкой я сам разберусь! – взревел Логинов, и в комнату ворвалось с десяток дроидов.
– Я ценю твою заботу, папочка!
Мы так и не сделали ни одного выстрела. Эжени хватило взмаха хрупкой руки, чтобы дроиды и сам Логинов, освобожденный из ледяного плена, повалились на пол. Хавьер и Регина уже забрались в кар, а Эжени замерла на секунду. Её глаза, полные ярости и жажды расправы, глядели на отца.
– Нужно уходить! – я подхватил девушку на руки и потащил к окну. Скорее! Скорее! Пока дроиды не начали стрелять, пока Эжени не совершила то, о чём потом будет жалеть. Этот подонок всё-таки был её отцом. Каким-никаким, но отцом.
***
Мик Рикерс, 28 лет. Мадрид.
«На станции прожил два года. Домой отпускали всего три-четыре раза. Лгал родным, что работаю в шахте на Селении. И хотел бы сказать правду, хотя бы жене и матери, но мне постоянно угрожали. Говорили, что убьют и меня, и всех моих близких».
Елена Осипова, 35 лет. Ростов.
«Согласилась на эту работу потому, что отчаянно нуждалась в деньгах. Сначала было терпимо: брали кровь, тестировали. Но год назад всё изменилось… Домой стали отпускать всё реже и реже. А кого-то не отпускали вообще. Я говорю о тех, у кого не было семей. Их держали отдельно от нас, в другом блоке станции. Мы видели их очень редко… Они выглядели истощёнными, замученными. Мы боялись. Все мы боялись. Знаете это ужасное чувство, когда ни днём, ни ночью не можешь отделаться от страха? Ужас душит тебя и сводит с ума. А бежать некуда».
Стефан Бил, 33 года. Лион.
«Нас держали в отдельных комнатах-камерах. Я провёл на станции год и привык к тому, что покидать комнату можно только в сопровождении медицинского работника. Сначала с нами хорошо обращались, не применяли силу, кормили три-четыре раза в день, не задерживали зарплату, отправляли на Землю, если было нужно встретиться с семьёй. Я воспринимал это как работу. Уж поверьте, на заводе я получил бы в пять раз меньше, а в моей семье каждая марка на счету. Четверо детей всё-таки. Работа не пыльная: сдавай кровь, проходи психологические тесты, отвечай на вопросы, позволяй сканировать мозг, вводить препараты. Я чувствовал себя отлично. Но год назад всё изменилось. Меня буквально накачали лекарствами, так, что я ничего не соображал. Я не мог спать, мерещились голоса. Я испытывал ужас, била дрожь. Пропал аппетит, я быстро терял вес и постоянно падал в обморок. А они наблюдали, всё фиксировали. И заставляли меня… как это называется, создавать лёд? У меня ничего не получалось… и они пугали, что заберут моих сыновей. Мальчики же унаследовали этот дар».