Страница 108 из 131
– Говори, что хочешь, а командор решил открыть огонь. Выхода-то нет, – прошептала Каролина.
Уже через минуту друзья выпустили дроидов, и раздались первые выстрелы. Для нас они стали сигналом к действию. Каролина и я поползли к челноку. Командор и Хавьер активировали силовой щит, который накрыл челнок, как купол. Он был куда мощнее, чем ручные щиты гвардейцев, и даже не трещал под натиском лучей.
– Двигайте сюда! Пошевеливайтесь! – дверцы бокового отсека открылись, и я увидел бледное лицо Хавьера. – Ох, небеса, Ал! Ты цел! Залезай!
– Сначала – Каролина! – возразил я.
Детектив Фишер закатила глаза, но полезла внутрь без споров. А потом чья-то сильная рука втащила меня в отсек челнока, и его дверцы закрылись.
– Ну здорово, парень! Выглядишь ужасно, но зато живой! – воскликнул командор и хлопнул меня по плечу. У меня от неожиданности даже ноги подкосились. Хавьер бросился меня обнимать и тем самым спас от позорного падения. Я был безумно рад видеть друга и от счастья едва не лишился дара речи.
– Потом будешь душить товарища, детектив! – рявкнул Бофорт. – Пришло время уматывать отсюда.
– Мы не сможем вылететь, сэр! – прошептал я. – Они заблокируют ворота.
– Ха, не выйдет. На старой станции мы раздобыли коды дверей, и Регина смогла их вскрыть. Терпеть не могу эту девчонку, но признаю: она гений, – усмехнулся Хавс. – Сейчас разблокирую ворота, и валим!
– Командор! – обратилась к Бофорту Каролина. – Фрэнсис и остальные! Скоро будут здесь. Ему удалось вывести пленников из камер. Они уже на платформе, спрятались в техническом отсеке. Как им быть? Добраться до грузового корабля?
– Исключено! Раз нас выследили, то на грузовом корабле далеко не уйти, и там нет боевых дроидов.
– Но челнок может вместить не более…, – застонал Хавьер.
Я видел: Бофорт колеблется. Рискнуть своей жизнью, но спасти чужих людей. Или сбежать. «Командор, ты же сам говорил: выбора нет!»
– Не более двадцати человек. Но выхода нет. Рискнём. Расклад такой: либо все выберемся, либо все умрём. Детектив, сообщи им, чтобы двигали сюда. Да поживее! У них пять минут на посадку, – Гектор Бофорт открыл боковую дверь, и я выглянул наружу. Доктор фон Вейнер продолжала вещать и требовать моей выдачи. Дроиды стреляли, силовое поле, наконец, замерцало.
«Плохо дело, – с ужасом подумал я. Долго не продержимся. Как только щит погаснет, дроиды пойдут на штурм».
Шестнадцать человек. Они укрылись в техническом отсеке. «Но как они доберутся до нас? Они не пройдут через линию огня. А у нас всего пять минут. Если не уложимся, система перепишет коды дверей, и мы застрянем здесь. Нужно отвлечь роботов. Нужно их отвлечь! Как? Думай, Алекс! Думай! Не смей отключаться! Вода. Она ведь везде. Конденсат, система охлаждения, система подачи кислорода… Вода везде. В каждом из нас. Призови её, Алекс! Быстрее! Сделай хоть что-нибудь!»
Я так и не понял, как это работает, не знал точно, с чего начать, не чувствовал ничего, кроме боли, усталости и страха. Жуткого, животного страха, который никому не делает чести. По телу словно прошёл разряд тока, мощный и бодрящий.
Внезапно пол заледенел, равно как и стены, дроиды, корабли… Немыслимо! Нет, это не я… Определённо не я!
– Илионийцы своих не бросают! – услышал я голос Гортензии. Илионийка выглянула из соседнего отсека и помахала мне рукой. Я несмело улыбнулся. – Сосредоточься, и я поддержу тебя!
Казалось, несчастные подопытные бежали к челноку целую вечность, а не прошло и пары минут. Я весь извёлся. Из пятнадцати человек восемь были мужчинами. Скользя на льду и едва ли не падая, они пробирались к нам да ещё и тащили на себе женщин, добрая половина которых была без сознания.
– Сюда! Сюда! – я протянул к ним руки. – Я помогу!
Фрэнк начал подталкивать ко мне людей.
– Ты сейчас и щенка не поднимешь, Орелли! – оттолкнул меня командор. – Я сам! Пусть Леон открывает ворота, а ты запусти двигатели. Выполняй, лейтенант!
***
Челнок был до отказа набит людьми, и я больше всего на свете боялся, что он не взлетит. Ну… после всего пережитого это было бы слишком чудовищно. К счастью, как только открылись ворота, мы ринулись вперёд. Командор вёл челнок вручную, так искусно, что дух захватывало, и, явно, получал от этого колоссальное удовольствие. Он улыбался ослепительной акульей улыбкой. Наверное, все мы вопили от ужаса, челнок страшно трясло и то и дело переворачивало вверх тормашками. Не помню: стреляли ли в нас. Очень может быть, иначе к чему были все эти манёвры? Помню только, как вцепился в подлокотники кресла и держался, держался, что было сил, и старался ни о чём не думать. Мы неслись прочь от проклятой станции. Мы вырвались! Выбрались! Выбрались!
***
Бегство, друзья, придумавшие рискованный план, свобода – всё это мне приснилось. Страшная мысль прошила мозг: всё это мне привиделось. Я уже не спал, но боялся открыть глаза, боялся оказаться в проклятой белой камере. Казалось, я куда-то проваливался, падал и падал. Не чувствовал ни рук, ни ног. Умер, что ли…? Надо же! И когда успел? «Нет, что бы ни случилось, нельзя открывать глаза. Стоп, Алекс! Лампы! Лампы не жгут веки. Они не горят! Не горят!»