Страница 5 из 24
Эпизод 3: Страх и ненависть в Тырнаузе
Ржавый ПАЗик зелёного цвета трясся по разбитой дороге уже третий час, и горячая пыль из раскрытых по случаю июля окон степенно оседала на наших с братом бронзовых от загара лицах, красиво подсвеченных кабардинским закатом. Конечной точкой назначения был захолустный высокогорный городишко Тырнауз в Приэльбрусье, где на следующий день открывались большие борцовские соревнования имени известного кабардинского борца, о котором я раньше ничего, впрочем, не слышал.
- Немного теплее за стеклом, но злые морозы... - подавленно стенал Юра Шатунов из похрюкивающих колонок, с трудом перекрывая нестройный хор тренеров по борьбе, которые уже успели не слабо поддать дешёвого коньяку и теперь, весело подпрыгивая на ухабах, с жутким акцентом вопили хиты советской эстрады, коверкая и забывая слова. Автобус, набитый всем борцовским истеблишментом столицы Кабардино-Балкарии, петлял по холмистой местности близ селения Аушигер.
Настроение у нас с братом было паршивое: несмотря на регулярные победы, участвовать в соревнованиях он не любил; мне выступать на таком высоком уровне нравилось, но пока я мог похвастаться только чередой живописных поражений. Очередной "пролёт" мог заставить тренера задуматься о том, чтобы перестать таскать меня по соревнованиям, признав в случае со мной свою педагогическую несостоятельность.
Пока же тренер продолжал верить в меня, хотя приводило это лишь к тому, что я выходил на "ковёр", проигрывал за несколько секунд и, сокрушённо покачивая помятой причёской, направлялся в раздевалку. Я уже оставил надежду на то, чтобы занять какое-то место и вернуться домой с грамотой и призами, и жаждал одержать хотя бы одну ничью. Шанс был призрачно мал, а вера в свои силы таяла по мере приближения к Тырнаузу. Поделиться переживаниями с братом я не мог - мы, как обычно, были в ссоре и не разговаривали.
Дрались мы с братом в детстве и подростковом возрасте постоянно. Избивали друг друга в школе, получая нагоняй от учителей, бились дома, где сверху ещё добавлял подзатыльников сурового нрава отец, мутузились на отдыхе, в гостях и во время поездок.
Не проходило и полчаса после очередной выволочки, как брат уже пробивал окно моей головой, или я несся за ним с ножом для консервных банок.
Отец постоянно читал нам лекции, о том, что брат должен стоять за брата и не обижать друг друга, разбавляя их увесистыми зуботычинами, но это мало помогало. Конечно, чуть что, мы моментально бросали распри и объединялись против внешней угрозы, выступая единым братским фронтом, но вот со второй частью наставлений получалось хуже и друг друга мы также не щадили. Львиная доля родительских карательных санкций, однако, обрушивалась на Димину голову.
- Потому, что ты старше! - мотивировали родители.
Я тогда ещё не слышал крылатого выражения: "Бог создал людей разными, а мистер Кольт уровнял их шансы", но уже широко применял в бою подручный инвентарь в виде ножей, вилок, молотков и других инструментов с целью нивелировать физическое превосходство противника. Брат не оставался в долгу, и порой всё это выливалось в действительно кровавые бойни с порезами, ссадинами и разбитыми головами. Ничто не могло остановить наш дух противоборства. Иногда нескончаемая конфронтация могла застигнуть нас в самом неподобающем для этого месте, как, например, на школьной линейке или за семейным столом, но трудности - это лишь стимул для поиска оригинальных решений. Мы отточили искусство драться незаметно и неслышно, как ниндзя.
Вот и сейчас два подростка одиннадцати и тринадцати лет сидели в автобусе с несколько натянутыми улыбками на лицах, в то время как их средней чистоты ногти впивались в кожу друг друга. Каждый пытался причинить максимум страданий другому, в то же время, как настоящий индеец, не выказывая слабости перед лицом боли. Со временем мы выработали полный иммунитет к щипкам и кручениям и отвергли данный способ ведения боевых действий как неэффективный, но сейчас старый добрый метод ещё практиковался.
От этого увлекательного занятия нас оторвала резкая смена вида из окна. Натужно подвывая, ПАЗик накренился градусов на 30 и, выкашляв огромное сизое облако дыма, начал взбираться по горному серпантину. Дорога была настолько узкой, что перед каждым встречным транспортом мы теснились нашей стороной к пропасти, и у меня создавалось полное впечатление, что мы висим над ней, рискуя в любой момент сорваться. Мы с братом слегка позеленели и с тревогой посматривали на беззаботно горланивших тренеров. Умирать очень не хотелось, но кроме нас, похоже, никто насчет таких мелочей не волновался. Проклиная Тырнауз и все его высокогорнодобывающие производства, я старался не глядеть в окно и лишь гадал, сразу ли мы погибнем, или будем медленно издыхать, созерцая, как наши переломанные конечности обгладывают жирные стервятники.
Тем не менее, через пару часов таких мрачных размышлений мы благополучно въехали на стоянку перед огромным обшарпанным "дворцом спорта", где уже солидно поблескивали хромом и новой краской "Икарусы" команд из более представительных городов Союза.
Вся наша борцовская бригада направилась на взвешивание, где уже царило оживление. Моя категория уже отвзвешивалась, вокруг весов собрались будущие соперники брата. Глядя на их мощные шеи, мы с Димой, забыв про ссоры, обменивались пессимистичными шутками по поводу грядущего выступления. В его категории дела обстояли неважно: помимо чемпиона страны прошлого года - грузина из Сочи, к ним умудрился набиться и ингуш - серебряный призёр пошлого года, боровшийся тогда на две категории выше. Вся команда титулованного ингуша долго ругалась и скандалила, пытаясь заставить судью, не замечать небольшого перевеса.
Психологический перелом наступил, когда бугристый от мыщц перевесок, игнорируя присутствие в зале женщин, в отчаянии сорвал плавки и, мотая членом, в который раз за утро взгромоздился на весы. Банда сопровождающих завопила ещё громче, и ингуш был принят. Если брат уже понял, что удача была сегодня не на его стороне, и был настроен философски, то меня терзали демоны неизвестности. Я побаивался, что соперники в моем весе ещё более ужасны, и мой проигрыш в этот раз будет особенно душераздирающ.