Январежки

Ну, вы вообще молодец… А что вы стоите, что стоите-то, вы посмотрите, ваш двойник из будущего уже вон как далеко ушел, догоняйте скорее, там новая задачка. Вот её решите, там и передохнете, чаю попьете, поужинаете, и что, что уже ужинали тут, ужина много не бывает…

Вот ваш двойник из будущего по высокой винтовой лестнице на башню забирается, и вы за ним. Можете перевести дух, посмотреть из стрельчатых окон, прекрасный вид открывается на городок. Но вот ваш двойник из будущего поднимается на башню и… прыгает.

И вы не бойтесь, прыгайте за ним. Может, он там полетел, или еще как.

Прыгайте.

Вот вы и прыгнули, вот вы и разбились насмерть о мостовую. И полиция ничего не докажет, скажет – суицид.

Да, вот так вот я избавляюсь от своих врагов. Ладно, мне еще отдохнуть надо, а то не ровен час еще какой смельчак явится меня убить, а мне его придется встретить, как дорогого гостя, предложить ему квест, то в шашки играют, в шахматы, в нарды, а то – квест.

Стоп…

А это еще что такое?

Черт, я же забыл про третью ипостась убитого, совсем забыл про него из прошлого, а он вон, поднимается по лестнице, а его одергивают люди, один, другой, третий, тут и мэр города, и молодой граф с невестой, и еще много кто, тащат его назад, нельзя, нельзя, ведут в город… Это что такое вообще, вы на кого работаете, на меня или на него? Ну и что, что он вам добро сделал, мало ли… Стойте!

Нет, не слышат, уводят его куда-то в городок, прячут в бесконечных лабиринтах домов и улиц, не найти…

Пиро Кусь

– А где Фил Тано?

Спрашиваю. В пустоту.

Мне никто не отвечает.

Говорю громче:

– Где Фил Тано?

Люди оборачиваются. Смотрят на меня изумленно. Уже по их взглядам я чувствую – что-то здесь не так…

– Это… это кто? – спрашивает Агник.

– Нет, ну как же, ну…

Начинаю объяснять. Тут же спохватываюсь, что объяснять тут нечего, по их лицам понимаю, что они не знают никакого Фила Тано, просто – не знают. Ни Агник, ни Пиро Кусь, ни Амо Эп.

Просто.

Не знают.

Садимся за круглым столом, уставленным чашками, Пиро зорко следит, чтобы чашки были расставлены строго-настрого одна напротив другой. Вчера стол был поделен на пять частей, сегодня уже на четыре части, потому что Фил Тано…

…хочу сказать, что его сегодня нет.

Не говорю.

Потому что…

…потому что его никогда не было.

Пиро наливает мне чай. Почему у меня так холодеют руки, почему, почему, ведь я ждал этого так долго, чтобы Пиро налил мне чай. Чашка уже начинает пить чай, а я все еще не могу прийти в себя, Пиро нетерпеливо покашливает, Амо с волнением смотрит на меня, Агник уставился в стол, как будто меня здесь нет…

…спохватываюсь.

Начинаю читать:

А давайте, дорогой гость, сыграем в квест. Нет, как-то не звучит, сыграем в квест, сильно много согласных сразу. Не знаю, как сказать. Квест, квест… не желаете ли квест, вот как. Вы же мой дорогой гость, ну знаю я, что вы мой злейший враг, можете не напоминать. Что вы, ничего я вам не сделаю, где это видано, чтобы дорогому гостю вред причинить.

– Это что такое? – фыркает Агник, – ни здрассьте, ни до свидания, сразу про квест?

Не выдерживаю. В конце концов, строгость Агника иногда переходит все границы.

Вспыхиваю:

– А что, я должен был начать – жили-были такие-то персонажи, их звали так-то, страниц на сорок биографию им придумать, Афанасий Павлович Лавреньтев родился семнадцатого мая тысяча семьсот сорок седьмого года в самое воскресенье, когда…

– …в этот день не воскресенье было, – Агник мотает головой, сверкают глубоко запавшие глаза под тощими скулами.

– Да ну вас… – еле сдерживаюсь, чтобы не бросить рукопись в камин. Или Ангика. Да, лучше Агника.

– К порядку, дамы и господа, к порядку, – не выдерживает Пиро. Амо чуть краснеет, бормочет, а я-то тут при чем, Пиро снова добавляет свое – к порядку.

Продолжаю читать, строго, с нажимом, с намеком, да пошли вы все…

Да и вы у нас не с пустыми руками пришли, только где же это видано, чтобы в гости с оружием ходили? В гости с тортиком ходят, с винишком…

– …довольно, – обрывает Пиро, – пробуйте.

Пробую. Сворачиваю рукопись самолетиком, пускаю в журнал, в самую мишень.

Аплодисменты. Еще не верю себе, неужели…

…нет.

Рукопись пролетает мимо журнала, выпархивает в раскрытое окно, садится на карниз, клюет что-то там на крыше.

– А что… аплодисменты?

– А-а, вы новичок у нас, не знаете, что аплодисменты каждому, и неважно, попал в журнал, не попал…

Осторожно спрашиваю:

– А вообще… кто-нибудь когда-нибудь попадал в журнал?

Люди нервно посмеиваются, смотрят на меня, как на психа.

Понимаю, что в журнал не попадал никто.

Снова спрашиваю. Позориться, так до конца:

– А… а что там тогда печатают?

Пиро фыркает:

– Ничего, разумеется.

– Чистые страницы?

Мне даже не отвечают. Потому что это и так очевидно.

Для них.

Не для меня.

Пиро оглядывает сидящих, будто высматривает, кто смелый, наконец, наливает чай в чашку Агника.

– Ваш ход, – говорит Пиро.

Агник поднимается, берет свою рукопись, сворачивает самолетик.

– А читать? – спрашиваю я.

И тут же понимаю, что здесь это необязательно.

Бумажный самолетик летит в журнал, как-то слишком прицельно летит, неужели, неужели, неужели…

…попадает.

Аплодисменты. Теперь уже не утешительные, а восторженные.

Не верю себе. Чувствую, что созерцаю исторический момент, что так раньше не было.

Никогда.

Жду, что Пиро разразится восторженной речью, но он только коротко говорит, что Агник молодец.

Мой портрет будет здесь среди портретов великих.

Великих писателей.

Потому что.

Просто.

Потому что.

Даром, что я еще ни разу не попадал в журнал.

Даром, что я еще не только не великий, но даже не писатель.

Смотрю на портреты.

На чистые листы в рамках.

Здесь никого нет.

Еще никого.

Мысленно хлопаю себя по лбу, а почему нет…

– …а почему нет Агника?

Спрашиваю. В пустоту.

Мне никто не отвечает.

Говорю громче:

– Где Агник?

Люди оборачиваются. Смотрят на меня изумленно. Уже по их взглядам я чувствую – что-то здесь не так…

– Это… это кто? – спрашивает Амо.

– Нет, ну как же, ну…

Начинаю объяснять. Тут же спохватываюсь, что объяснять тут нечего, по их лицам понимаю, что они не знают никакого Агника, просто – не знают. Ни Пиро Кусь, ни Амо Эп.

Просто.

Не знают.

Садимся за круглым столом, уставленным чашками, Пиро зорко следит, чтобы чашки были расставлены строго-настрого одна напротив другой. Вчера стол был поделен на четыре части, сегодня уже на три, потому что Агник…

…хочу сказать, что его сегодня нет.

Не говорю.

Потому что…

…потому что его никогда не было.

Пиро наливает мне чай. Чашка начинает пить, осторожно, медленно…

Разворачиваю рукопись.

Читаю.

В доме пять часов.

Я накрываю стол на пять персон, все пять часов рассаживаются за столом, напольные часы с маятником спорят со старинными часами с зодиаком, кому занять председательское место, наконец, я напоминаю им, что таких мест два.

Когда солнце садится, наступают шесть часов. Они наступают мне на ногу и вежливо извиняются. Я усаживаю шесть часов в креслах у камина, и думаю, что мне делать, ведь в доме набралось уже целых одиннадцать часов.

– Ой, как здорово… волшебно, прямо… – Амо хлопает в ладоши.

– Довольно, – кивает Пиро, – пробуйте.

Сворачиваю самолетик, кривовато как-то он у меня получился. Ну да неважно, тут ведь главное не как самолетик получился, а что на нем написано.