Страница 106 из 231
Тайны Мийры.
Коридоры Княжеского замка наполнились двумя негромкими голосами, шептавшимися о насущном. Два человека в полутьме казались не более чем тенями, таинственно бредущими между закрытыми палатами. Замок спал.
- По поводу растрат казны... Алистер ещё не объявился?
- Нет, ваше благородие. Отбыл сегодня утром, но так и не вернулся.
- Проклятье, - Витольд остановился у окна, и серебристый свет месяца выхватил очертания его благородного профиля. - Советники разбегаются, когда нужны мне более всего.
- Вышние бояре ещё остаются в городе.
- Мне нужна свита князя.
- Здесь я не могу вам помочь, ваше благородие.
- Ладно, это не так уж важно, - Витольд оторвал взгляд от окна и продолжил путь по коридору. - Теперь, когда угроза устранена.
- Гильдия Астрахда выделила вам много воинов.
- И мою благодарность эти гномы получат в виде золота, которое они так обожают.
- Армия Раздолья разгромлена. Король Славлен бежит назад, поджав хвост. Вы сумели предусмотреть всё, ваше благородие. Если бы не вы...
- Но княжества остались должны убийцам и бандитам, Мусат. И мы нескоро расплатимся с ними.
- Невеликая цена. За безопасность в Велиграде и благодарные вздохи облегчения в народе.
Они свернули за угол. Стражники молча кивнули, приветствуя регента раз, наверное, в сотый за сегодня.
- Твердолик наверняка бы не одобрил того, что я обратился за помощью к наёмникам Гильдии. Но у нас не было выхода.
- Совершенно верно, ваше благородие. Вы спасли Лутарию.
- Ввергая её в неимоверно большие долги.
- Но мир того стоит. Раздолье нескоро придёт в себя, а пока... А пока вы можете думать о том, как присоединить его обратно к княжествам.
Ещё один поворот. Тёмный переулок в бесконечных коридорах Княжеского замка, где стража редко несла караул. И сегодня их не было.
- Сейчас мы можем загнать Славлена и остатки его войска в угол, - сказал Мусат, замедляя ходьбу и оказываясь позади регента. - Оттуда они уже не смогут ничего поделать, а мы будем диктовать свои условия, и им ничего не останется, кроме подчинения. Они сделают всё, что мы скажем.
- Мне нравится твой напор, Мусат. Достойный воина, а не простого окольничего. Но что ты...
Договорить Витольд уже не успел, задохнувшись. Мусат навалился сзади и вонзил нож в жирную шею ещё раз, потом ещё и ещё, пока боярин не обмяк, судорожно цепляясь за советника и выкатывая блестящие карие глаза. Белая сорочка стала красной от крови. Мусат аккуратно опустил хрипевшего Витольда на пол, в центр растекавшейся лужи и вытащил нож. Регент открыл рот.
- Тшш, - шикнул окольничий. - Вы умираете. Простите за это. Вы оказались преградой для нас. Это не ваша вина.
Витольд вновь захрипел, но тише, не сводя полных ужаса глаз с лица Мусата.
- Простите, - повторял советник, держа его в своих объятиях, пока регент не испустил последний вздох. - Простите...
***
Пустота. Тянет вниз, обнимает чёрными крыльями, вырывает глаза, душит когтистой лапой... Каждый вздох оборачивается мукой, раскалёнными путами, которые хлещут по груди, не давая глотнуть спасительного воздуха. Падение медленное, через колючие заросли терновника, что бьют по лицу, через вязкую жижу, отдающую смолой и железом. Что-то вцепилось в ногу и тянет, тянет... И кажется, что нет конца. Что эта боль, не успокаиваемая ни силой воли, ни временем, никогда не оставит в покое.
Пока не становится вдруг холодно.
Лета открывает глаза. Она стоит в большом тёмном зале, а впереди, у возвышения с чем-то похожим на трон, два силуэта негромко беседуют. За окнами неторопливо падает снег, закрывая море вдали полупрозрачной белой завесой. Она вдыхает, радуясь возможности наконец-то дышать нормально, хотя грудь ещё горит от истязаний. Большой зал синий в сумерках вечера, обставлен простенькой мебелью и украшен круглыми щитами на стенах. Всё кажется знакомым...
Лета идёт к силуэтам, но они её не замечают.
- Мийра, - произносит грудной голос. - Деревенька на границе с Ейром. Там они собираются. Нам нельзя допустить того, чтобы они взяли наш город, а по пути сожгли поселения всего Леттхейма. Убей их всех. Уничтожь Мийру.
Голос затухает, тонет в синем мраке зала, Лета падает назад, во тьму, подбитая под голени чем-то тяжелым.
Когда поднимается, вокруг так холодно, что она начинает дрожать. Встаёт, ощущая хлопья снега на щеке и лбу, обхватывает себя руками — она ни одета, ни нага. Перед ней раскидываются линии аккуратных деревянных домов, чьи крыши покрывает белоснежный снег. Ночь. Горят огни. Она на склоне, почти что на горе, откуда дома — всего лишь светлячки посреди синевато-серебристого снега. На горизонте виднеется лес.