Страница 4 из 97
***
«Я помню то поле, посреди которого очнулся. Я смотрел на свои руки и не узнавал их. Я помнил, как дышать, как смотреть, моргать. Мое тело сохраняло ту память, которую я имел прежде. Но этого было недостаточно.
Изумрудная трава колыхалась под действием ветра. Казалось, что это вовсе не трава, но морские волны в прибрежной зоне. Жизнь берет начало в воде. Тогда я подумал, что это всего лишь метафора.
Мне было страшно. Небо казалось низким, зловещим. Я огляделся по сторонам, но не увидел ничего. Пустота обступила меня со всех сторон, оставив лишь твердую землю под ногами. Как будто у пустоты на меня были свои планы...»
Равик открыл глаза. Тонкая линия света, подобно острию ножа, резанула его, казалось, до самой глубины мозга. Он сморщился, но постарался открыть глаза еще шире. Аккуратно двигая головой, огляделся по сторонам.
Он находился в больничной палате совершенно один. Лишь какой-то монотонный звук, похожий на гудение люминесцентной лампы, составлял ему компанию. Взгляд Равика пробежался по белым стенам, но не наткнулся ни на что особенно приметное.
«Где я нахожусь?» - задался он вопросом, на который ему суждено было получить ответ лишь спустя некоторое время.
За окном, как приметил Равик, была ночь. Слабый свет уличного фонаря проникал сквозь окно в палату и растворялся во внутреннем освещении. Он протянул правую руку к окну, будто бы стараясь дотронуться до него, пренебрегая всеми законами природы и здравого смысла. В тот момент его взгляд упал на собственное предплечье.
Несколько тонких полосок, длиной по несколько сантиметров каждая, параллельные друг другу, были нанесены на его руку. Равик, натужно выдохнув, дотронулся до полосок, но лишь очень слабо почувствовал изменения на поверхности руки. Приятная шероховатость. Никакой скованности движений руки. Вид тех полосок, что были для Равика чем-то посторонним, но, в то же время, уже принадлежавшим его телу, заставил сердце в груди биться быстрее. Он уронил голову на подушку.
Дверь палаты отворилась, и в помещение вошел статный немолодой мужчина с бакенбардами и пластиной телесного цвета, заменяющей ему часть лица. Поверх костюма был накинут белый халат. За ним вошла молодая медсестра. Она сразу же принялась снимать показания многочисленных приборов, установленных в углу палаты, подальше от больничной койки, на которой лежал Равик.
Мужчина скованно улыбнулся. Бегло осмотрел своего пациента.
- Где я нахожусь? - хриплым голосом спросил Равик. - Кто вы?
- Меня зовут доктор Свенссон. Я твой старый друг, Равик. Так уж получилось, что ты стал моим пациентом теперь. Никогда бы не подумал...
- Как я сюда попал?
- По собственной воле. Точнее, по необходимости, - Свенссон подошел к медсестре и что-то сказал вполголоса. Та кивнула и продолжила выполнять начатую работу. - Мы знали, что могут быть, так сказать, побочные эффекты. Поэтому я решил попридержать тебя здесь. В своей клинике.
- Но почему я ничего не помню? И почему вы зовете меня Равик? Это мое имя?
- Слишком много вопросов, - тон Свенссона стал более серьезным. - Постарайся еще немного отдохнуть. Твой мозг нуждается во временном покое. Лучше всего просто поспать, - доктор усмехнулся. - Я понимаю, что в твоей ситуации это будет не столь легко сделать. Но ты, все же, постарайся. В конце концов, мы с тобой знакомы много лет, и мне ты можешь доверять.
Слова доктора не вселили в Равика чересчур много надежды. Его голова упала на подушку, и он закрыл глаза, ожидая, что когда откроет их вновь, память сама по себе вернется к нему. Но все было куда сложнее.
Доктор Свенссон и медсестра покинули палату, и Равик снова остался наедине со своими мыслями и странным гулом, происхождение которого было для него загадкой. Он безмолвно смотрел в потолок, стараясь успокоить бурный поток собственных мыслей.
«Должен ли я верить человеку, которого вижу впервые в жизни? - задавался Равик все новыми и новыми вопросами. - Пусть даже он говорит, что мой друг. Но что еще остается мне? Подняться на ноги, как минимум!»
Это он и постарался сделать. Тело нехотя слушалось его, будто бы между разумом и всей структурой его тела возник конфликт. Он присел на край койки и почувствовал, как его что-то потянуло за висок. Это был провод, прикрепленный к выбритому виску липучей поверхностью. Равик содрал его. Таких проводков было несколько, и прикреплены они были по всему телу. Равик содрал их все.
Он аккуратно встал на ноги и сделал несколько шагов в сторону раковины. Тело все еще не слушалось, но уже вырисовывался какой-никакой, но прогресс. Звенело в ушах, тошнило. Добравшись до намеченной цели, Равик ухватился за края раковины обеими руками и посмотрел в зеркало, что располагалось на уровне его глаз.
Он внимательно исследовал свое лицо, искренне надеясь, что память, подобно одинокому путнику, вышедшему из тумана, явится перед ним. Пальцами руки провел он по своей щеке, покрытой щетиной. Ничего. Ни единого воспоминания. «Будто этот чертов туман не собирается рассеиваться никогда!» - подумал Равик.
Зеленые глаза. Ему вспомнилась трава на том поле из далекого сна. Единственным принадлежавшим ему воспоминанием было воспоминание об иллюзорном, неясном, чуждом. Но кто мог украсть его память? Травма? На лице, да и на теле Равика не было следов, подтверждающих подобную теорию. Что-то внутреннее? Травма мозга? «Но я ведь могу соображать!» - возмутился про себя Равик.