Грех

- Другом, - усмехнулся Ренард. – Все, что нужно было Вашему «другу» - это доказать себе самому, что он способен пробраться в постель к самой королеве.

- Я не знаю этого, может, и так… Ренард, это был один-единственный раз, я клянусь Вам... У меня никогда не было любовников. Никогда больше за все эти годы ни один не приблизился ко мне. Вы всегда были единственным, кого я любила. Но в тот день я была в отчаянии, я пыталась стать Вам настоящей женой, а Вы предпочли эту девушку-крестьянку... Вы представить себе не можете, что чувствует женщина, которой приходится делить собственного мужа с другой! Я ненавидела Вас, я ненавидела ее... А Вам не было никакого дела ни до меня, ни до моих терзаний. Вы всегда находили время на нее, я же была только ненужной помехой.

- Тереза-то здесь причем?

- Ну Вы-то не врите мне, - нотки укора послышались сквозь всхлипы женщины – она и сейчас, как и в тот проклятый день, вновь и вновь переживала беспощадные муки ревности. – Для меня тоже нашлись желающие во всех подробностях рассказать о Ваших похождениях.

- Вот даже как? – он даже нашел в себе силы привстать. – И кто же такой всезнающий нашелся?

- Какое это теперь имеет значение?

- Эмелин, кто? – настойчиво требовал он ответа. – Риньес?

- Риньес.

- Тьфу ты, - чертыхнулся Ренард, откидываясь на подушки. – И Вы поверили этому проходимцу?

- Он может и проходимец. Подлец и сволочь. Но это не оправдывает Ваши измены, Ренард, - искорка яростной обиды промелькнула в глазах женщины.

- Эмелин, с Терезой мы встретились, когда Филиппу уже исполнился год, во время праздника.

- Не врите, Ренард. Сейчас это ни к чему, да и я никогда не упрекала Вас. Не упрекаю и сейчас, но только враньем меня не оскорбляйте.

- Эмелин, это правда. Вы же знаете, она прогнала меня сразу же после свадьбы – я не скрывал этого от Вас. Больше мы с ней не виделись. Эмелин, на тот момент я был абсолютно верен Вам, а Вас, простите за прямоту, просто трахнули как подзаборную девку...

- Я Вам не верю!

- Дурная баба... Хоть и благородных кровей. Вспомните, нам война грозила, я все время мотался на границу. Причем здесь Тереза? Мне физически было ни до нее, ни до Вас в то время.

- Ренард...

- Все. Оставьте. Что было, то прошло. Не хочу тратить остатки своей жизни на выяснение отношений, - тепло улыбнувшись одними уголками пересохших губ, проговорил мужчина. – Этьена не трогайте – это все, что мне нужно от Вас. И еще, будьте осторожны с Филиппом – добрый мой Вам совет.

- О чем Вы?

- Ко мне сегодня лекарь приходил – сказал, что меня отравили.

- Что?!

- Эмелин, не перебивайте, просто выслушайте меня, это может пригодиться Вам. Кроме Вас и Филиппа мне подозревать некого…

- Ренард! Это уже слишком! – возмутилась Эмелин.

- Не думаю, что Вы могли решиться на это, а вот Филипп мог. Он меня ненавидит. И мой долг Вас предупредить: попытаетесь его против шерстки гладить – можете стать следующей. Будьте осторожны. А теперь идите и успокойтесь.

- Я останусь с Вами.

- Идите, - повторил Ренард. - Я хочу отдохнуть, да и мое общество Вам в тягость, я же вижу.

- Что Вы такое гово...

- Идите.

Эмелин кивнула и, зашелестев по паркету полами юбки, направилась к выходу – ей действительно не терпелось как можно скорее вырваться из-под этого задумчивого, лишенного укора и наполненного сожалением мужниного взгляда, который даже теперь ощущался позвоночником. Ей стало стыдно. Перед ним, перед самой собой, перед...

- Эмелин...

Она уже была возле двери, когда его голос вновь остановил ее. Не по себе. В каждом его слове теперь мерещилась неведомая угроза, призыв к ответу за прожитые годы и натворенные глупости...

- Да, - обернулась женщина.

- Скажите, что не имеете отношения к исчезновению Терезы.

Голос стал жестче, беспощадней... Уж девчонку он ей точно не простит! Эмелин пошатнулась, побелела пуще прежнего, не сумела выдержать пытливого взгляда...

- Нет, - неуверенный голос предательски дрогнул. – Что Вы... Я не имею... Я б никогда... Нет-нет...

Ренард откинулся на подушки и побелевшими пальцами вцепился в простыню. Будь у него сил побольше – непременно удавил бы женушку!

- Убирайся, - процедил он сквозь зубы, отвернувшись к окну.

Дышать все тяжелее, пелена скупых слез не дает разглядеть ничего вокруг. Но ничего, совсем чуть-чуть осталось! Костлявая уже стоит возле постели – сегодня все закончится, он это точно знает! Сегодня... Быть может, уже сейчас... Найти в себе силы успеть простить... Сегодня все закончится. Сегодня – знаменательная встреча. Он был уверен – она ждет его и помнит! И там, на бескрайних просторах, где нет тревог, печалей и разлук, он непременно отыщет свою маленькую фею с лесного озера, свою маленькую Терезу.

 

Эмелин выскочила из спальни. Не в силах идти дальше, облокотилась на дверь, содрогаясь в глухих рыданиях. Ту ночь она помнила очень хорошо... И девочку, не проронившую ни слова в свое оправдание, покорно склонившую голову перед венценосной особой.

Там, за дверью, все громче, все несдержанней становились хрипы... Он задыхался, а она так и не посмела войти к нему вновь. Стояла, умываясь слезами, и слушала, как за резной дубовой дверью умирает ее супруг. Отчаянный хрип становился все тише, все слабее...

Когда наступила тишина, внутри все оборвалось. Эмелин замерла, недоверчиво, испуганно посмотрела на дверь, бледные пальцы неуверенно коснулись витой ручки. Женщина собралась силами и вошла в комнату.

 

Он лежал неподвижно, устремив взор в золотые завитушки потолка – будто засмотрелся, заворожился... Все кончено. Но ощущение, что он еще пока здесь, так ощутимо витает в воздухе! Женщина подошла к кровати мужа и навсегда прикрыла карие глаза, еще несколько минут назад пытливо призывающие к ответу.