Страница 7 из 46
- О чем? – испуганно прошептала Сула. – О чем ты задумался?
- Не надо тебе больше упоминать имя этого бога. Никакого Ундея нет. Это выдумка наших жрецов. И Уака тоже нет. Их не существует.
Впалые глаза Сулы расширились в ужасе. Она закрыла его рот своей сухой ладонью и стала озираться по сторонам, будто их кто-то мог услышать.
- Что ты такое говоришь, мальчик мой? Ни одному эркину не дозволено говорить такие вещи о нашем Создателе!
Кут спокойно отнял руку матери от своих губ и продолжил все так же невозмутимо:
- Наш создатель вовсе не Ундей, и мы вовсе не его лучи, долетевшие до земли. Я долго шел к этой истине, слушая рассказы братьев о едином справедливом боге. Теперь, у меня больше нет сомнений. Эркинов, тюрков, карлуков и даже жужжаней создал вовсе не бог солнца, которому жрец заставляет нас поклоняться.
- От кого же ты мог услышать все это? – задумчиво произнесла Сула, принимая прежнюю позу. Этот вопрос, хотя и был задан вслух, предназначался одной лишь ей. Но Кут решил ответить матери:
- От магометан. Они пришли вместе с караваном из Дамаска. С ним же и ушли. Дальше – на восход. В страну тюрков. Они называют своего бога – «Аль-Иях», но это не единственное его имя. Я долго беседовал с ними, мама, и знаешь, что я понял? Их вера сильнее нашей, потому что их бог любит своих детей и всегда прощает их. Аль-Иях не требует жертвенного мяса каждое полнолуние. Он запрещает людям убивать и грабить друг друга. Он справедлив, мама. Я принял их веру. Они дали мне новое имя. Я больше не Кут. Мои братья нарекли меня Абидом.
Сула была напряжена до предела. Ее пальцы сцепились в замок, который тяжелым грузом лег на затертую крышку низкого круглого стола. Дыхание стало частым и тяжелым. Женщину бросило в жар.
- Не говори больше никогда таких слов! – полушепотом потребовала Сула. – Знаешь ли ты, что за подобные речи ты можешь лишить себя жизни, а нас с твоим братом – единственного мужчины в доме? Или ты решил ослушаться Великого Арина?
- Никакой он не великий, мама. Неужели ты не замечаешь? Он прикрывается вымышленным богом, чтобы удерживать власть над эркинами. Хоть раз он смог остановить засуху или приказать ветру не срывать крыши наших домов? Он бессилен, так же, как и его бог. Мы больше не будем отдавать ему пятую часть от заработанного, потому что он и так уже богат, в то время, когда простые ремесленники потом и кровью добывают пищу для своих семей. Он врет нам, что Ундей дал ему право возвышаться над людьми, потому что его избрали боги. На самом деле он избрал себя сам.
Кут не на шутку разошелся. Он повысил голос и смотрел уже не в пол, а, скорее куда-то под своды их старенькой хижины. Благо, в это время снаружи раздался крик. Это рыжий коротышка Мину – кузнец, живший на другой стороне улицы, чем-то прогневался на своего раба и сейчас напрягал связки, посылая на несчастного самые страшные проклятья.
Потом он на мгновенье повернулся и снова опустил взгляд. Одним глотком допил оставшееся в глиняной чашке молоко и резко поднялся. Кузнец коротко поблагодарил мать и вышел. В тот день он впервые не вернулся домой.
После того, как Кут провел третью ночь за пределами дома, Сула поняла, что произошло нечто страшное. Теперь, когда она узнала всю правду о сыне, первым ее желанием было броситься к его могиле, но что-то ее остановило. Грудь словно сдавило в холодных железных тисках. Они сковывали дыхание, мешая материнскому горю выйти наружу. Женщина тихо заплакала.
Беру умолк, ожидая пока слезы матери иссякнут. Сула в последний раз всхлипнула и движением руки дала сыну понять, чтобы он шел спать. Тот не стал противиться – ему и вправду нужен был отдых.
Глава 7
Музыкант из страны, где властвовала династия Тан, выдувал из своей глиняной трубочки очень грустную музыку. Арину на миг показалось, что он слышит плачь чужого народа – настолько увлекся флейтист своей игрой. Это был небольшого роста и неопределенного возраста узкоглазый человек. На тщедушном тельце болталась шелковая рубаха - свитер, жилет и халат пришлось снять из-за жары. Его стриженую макушку прикрывала, выполненная в тон к халату, зеленая остроносая шапочка с золотыми узорами по бокам.
Личный музыкант императора Гао-Дзуна появился во дворце вовсе не по своей воле. Это был шикарный подарок от властителя могучего Китая, присланный в знак вечной дружбы между двумя, разными по силе государствами. Поставив жреца вровень с собой, Гао-Дзун мог иметь в виду только одно: он предлагает союз. А поскольку Энтэль не имеет особой военной мощи, то союз этот, скорее всего, торговый. Арин знал, что император уже второй год не может получить дань с тюрков. Они отказываются от уплаты налога целыми аулами, а любые попытки устрашения имеют только обратный результат. Императорская казна пустеет, а договор с богатым Энтэлем может стать выгодным экономическим соглашением.