Страница 43 из 46
Глава 37
Арин чуть сощурил глаза, глядя на заходящий диск солнца, и выпустил изо рта струйку синего дыма. Старый владыка Энтэля выглядел так, будто за последние дни не произошло ничего существенного. Он снова восседал на своем троне, надувая щеки, чтобы втянуть в легкие едкий дым из своей курительной трубки. Взгляды всех, кто присутствовал сейчас на площади, были направлены вовсе не на горстку измученных людей, прижатых копьями к жертвенному камню, а на него.
Горожане стали за последние дни привыкать к лицезрению казней, порядок проведения которых больше напоминал магический ритуал. Все уже знали, пока Арин держит трубку в руках, приговоренные будут жить, но как только он передаст ее слуге, это будет сигналом к началу представления.
Всего шесть человек, из каравана Али Джафара, смогли пережить резню в степи и дожить до вечера следующего дня. Все они сейчас были связаны, ожидая своей участи. На всякий случай предусмотрительный Киу приказал приставить к каждому по два нукера. Охрану самого Арина увеличили втрое. Кроме того, некоторые нукеры, переодевшись в обычные одежды, заняли место среди зрителей. Так, хитрый Киу хотел предостеречь своего повелителя и, конечно же, себя от возможного покушения.
Жрец курил уже довольно долго. Сегодняшняя казнь была особенной, и ему не хотелось торопиться. Он переводил глаза с одного пленного муслима на другого, пока не остановился на невысоком юноше, едва успевшем шагнуть во взрослую жизнь. Юнец, между тем, не стушевался под тяжелым взглядом правителя, он смотрел на Арина с ненавистью. Одежда на нем была разодрана, на поясе болтались бесполезные кожаные ножны, толстый слой пыли, облепивший сапоги до самого голенища, сделал их цвет неузнаваемым. Остальные пленные выглядели не лучше. У многих одежда была испачкана кровью.
- Мой господин, желаешь ли ты обратиться к приговоренным? – Эти слова прошептал стоявший справа от трона советник Киу, чуть склонившись к обвисшему уху жреца.
- Скажи сам – вяло отмахнулся Арин. Киу только это и было нужно.
- Жители славного Энтэля! - непривычно громко для себя произнес Киу, чтобы его услышало как можно больше народу. – Эти люди приговорены к смертной казни за то, что пытались помочь нашим врагам. Ночью Верховный жрец вновь разговаривал с Богом-солнце. Великий Ундей пригрозил, что город эркинов умрет, сразу после того, как последний человек в Энтэле отречется от него. Пусть слышат все наши недруги: нам не нужен другой бог, кроме Ундея. Как не нужен нам другой правитель, кроме нашего великодушного Арина. Хвала Арину на все века! – Толпа недружно откликнулась. – Мы знаем, что в Энтэле еще есть заблудшие эркины, по глупости перешедшие на сторону врагов. Однако великодушный….
-Ты ошибаешься, старик! – Киу, смотревший в это время в другую сторону, резко повернулся к камню. Он хотел убедиться: не показалось ли ему. Действительно ли этот мальчишка-кузнец решился столь нагло прервать его речь?
- Как ты смеешь? – только и успел выпалить ошеломленный советник, как Беру его снова перебил.
- Когда последний в городе эркин признает веру магометан, умрете ты и твой трусливый хозяин.
Арин при этих словах привстал со своего места. Глаза его налились яростью. Худые пальцы стали белыми, сжимая посох. Но поймав встречный взгляд своего советника, который, кстати, сумел сохранить спокойствие, Арин тоже взял себя в руки.
- Сдается мне, что я зря спас тебя от верной гибели этой ночью – спокойно ответил Киу. – Признайся, проснувшись утром, ты немало удивился тому, что еще жив. Ведь так? Теперь я сожалею, что остановил того нукера, когда проезжал мимо. Знаешь, а ведь мудрый Арин хотел помиловать тебя, но ты, как я вижу, торопишься к своей непонятно откуда появившейся женушке. Что ж, так тому и быть. Ты умрешь за то, что помогал предателям веры.
Вопреки ожиданиям, Беру даже не придал значения словам Киу, о том, что он имел шанс выжить. На его лице застыла немая ненависть. Ему уже нечего было терять. В любой момент его лишат единственного, что у него осталось – жизни. И кузнец всем своим видом демонстрировал, что не так уж и дорожит ею.
Арин закончил курить.
Все вокруг притихли, и Киу решил, что пора заканчивать этот спектакль. Лан сегодня не захотел покидать покоев, отведенных ему во дворце, сославшись на раны. Сегодня его заменял другой палач, тот, которому прежде больше приходилось пытать, чем казнить. Найдя его взглядом, Киу махнул рукой в сторону кузнеца, давая понять с кого нужно начинать. Тот повиновался. Нукеры отошли в сторону, оставляя преступника профессиональному убийце. Когда палачу оставалось сделать всего несколько шагов до своей первой жертвы, Беру, что было силы, закричал:
«Аллах велик! Вы слышите меня, эркины? Я отрекаюсь от Ундея! Аллах велик. Нет бога, кроме Аллаха и Мухаммад – пророка его».
Даже находясь от него на расстоянии тридцати шагов, Арин видел, что Беру хотел крикнуть еще что-то, но не успел. Последние слова застыли у него на языке, когда палач повалил его на землю. Дальше смотреть было уже не интересно, и жрец прикрыл морщинистые веки. Когда толпа дружно ахнула, он понял, что с кузнецом покончено. Как будут умирать другие иноверцы, ему было уже не так интересно. Он решил покинуть площадь. Еще не испустил дух последний из приговоренных, как десять рабов подняли каменный трон и унесли вон его с площади. Арин даже захотел сойти на землю, чтобы облегчить ношу невольникам. Мятеж магометан закончился, так и не начавшис