Страница 140 из 145
«Нет абсолютного ничего романтичного в путешествиях в прошлое. Грязно, страшно, опасно. И в большинстве случае еще и мерзко воняет», — подумала Эмили.
Она потянулась за гелем для душа и замерла — взгляд наткнулся на молочко для тела в форме яйца. Перед глазами промелькнуло воспоминание: огромное яйцо выскользнуло из гнезда Минотавра и покатилось вниз, по склону из веток и камней, на ходу покрываясь многочисленными трещинками…
Эмили моргнула и резко выключила воду. Видимо, это задание еще долго будет ей аукаться.
Она насухо вытерлась, собрала мокрые волосы в хвост и натянула джинсы и белую майку-борцовку. Поверх нее надела тонкий свитер — ее все еще немного знобило.
Все вещи, что были на ней в Элладе, побросала в пакет и поставила к выходу — надо будет отнести на утилизацию. Она долго колебалась, не зная, сохранить или уничтожить тот красивый пояс, что шутливо преподнес на Крите Смит. В конце концов, она решительно запихнула дорогую материю с неповторимой вышивкой в пакет.
«Не стоит привязываться ни к людям, ни к вещам».
Покончив с делами, Эмили присела на небольшой диванчик и, будто впервые, увидела свою комнату: абсолютно лишенная каких-либо личных деталей, она казалась холодным гостиничным номером. Голые светлые стены выглядели пусто и… одиноко.
«Глупость какая! — раздраженно подумала Эмили и закусила губу. — Но картину с кораблем все же надо купить».
Она как раз решила сесть за отчет, чтобы отогнать дурные мысли, но в этот момент раздался стук в дверь. Эмили, неждавшая гостей, вздрогнула. В голове сразу пронеслось: «Смит!» Захотелось и сорваться с места, чтобы рывком распахнуть дверь, и накрыться одеялом с головой, спрятавшись на диване. Оба желания она проигнорировала. Спокойно подошла к двери и не менее спокойно открыла.
— Морган?
Эмили ожидала увидеть кого угодно, даже пьяного в дым Аллистера, но не Кэролайн.
— Бриг, — та неловко переминалась с ноги на ногу. — Пустишь?
— Заходи. — Эмили посторонилась, пропуская гостью внутрь.
— А у тебя тут… аскетично, — протянула та, устраиваясь на диване.
Эмили так и не озаботилась приобретением кресла (его надо было тащить со склада), поэтому в комнате помимо дивана, стула и стола со шкафом мебели больше не было. Если не считать выдвижную кровать, сейчас надежно замурованную в стене. Пришлось тоже опуститься на диван, рядом с Кэролайн. Повисло молчание.
— Может быть, кофе? — Эмили ляпнула первое, что пришло в голову, и тут же прикусила язык: кофе у нее отродясь не было. Как и других напитков. Питалась она в столовой и никогда не таскала еду в комнату.
— Нет, спасибо, — так же вежливо откликнулась Кэролайн. — Я ненадолго.
Эмили искоса посмотрела на напарницу. Та сидела, сложив руки на коленях; спина идеально прямая; бледное лицо сосредоточено. Кажется, Кэролайн нервничала не меньше ее. Им обоим было неловко.
— Я хотела поговорить насчет случившегося в Лабиринте.
Эмили приподняла бровь. Выбор темы для разговора показался странным.
«Впрочем, о чем бы ни пришла говорить Кэролайн, это бы все равно было странно», — подумала она.
— Я только проясню ситуацию. Я не буду извиняться, — тут Кэролайн почти оскалилась, но быстро взяла себя в руки. — Я сделала то, что сделал бы на моем месте любой агент — выполнила приказ. Но мне жаль, что так произошло.
Эмили нахмурилась, она никак не могла взять в толк, о чем та говорит.
— Я нажала кнопку. Я взорвала вас. — Это прозвучало как признание в убийстве, и Эмили некоторое время молчала, не вполне веря в то, что Кэролайн пришла к ней именно с этим.
— Знаю, — наконец ответила она.
— Минотавр мог в любой момент вернуться, медлить было опасно.
— Знаю.
— Я выполняла инструкции капитана Смита.
— Знаю.
— Ты можешь сказать что-нибудь кроме этого долбанного слова?! — Кэролайн взвилась так резко, что Эмили едва не брякнула по инерции: «знаю».
Она склонила голову набок, всматриваясь в лицо собеседницы. Теперь на нем не было и намека на спокойствие: тонкие брови гневно сошлись к переносице, губы кривились, а палец нервно накручивал выбившуюся из аккуратно уложенного каре прядку
«Ее действительно съедает чувство вины».
Кэролайн не умела признавать себя неправой. Но ирония заключалась в том, что в этой ситуации правда была на ее стороне.