Страница 84 из 118
– Они думают о том, как выжить. Где найти еду, как оставить потомство. В этом их природа.
– Почему люди думают о таких глупых вещах? Почему в мире людей все так сложно?
Мама говорила, что я умная и гладила меня по голове. Она всегда говорила, что мои вопросы правильные, и поэтому она не знает ответа. Она говорила, что она – совсем не взрослая, хотя ей и много лет. Она говорила, что я умнее ее.
– Почему рыбы так хотят выжить?
– Мне кажется, рыбы ничего не хотят, милая. Они просто живут, а когда приходит время, умирают. Они не хотят ни жизни, ни смерти, их ведет природный инстинкт.
– Моя рыба умрет?
– Когда станет бесполезна для этого мира – да.
– И ты умрешь?
– Я ведь человек, Грета. Люди неизбежно умирают.
– Но почему… почему люди умирают, если нужны кому-то? Почему не успевают закончить важное дело, почему умирают, если их любят?
– Они выполнили свою роль для мира, Грета. Если они не закончили какое-то дело, значит, эта миссия предназначается другим людям.
– Я не хочу, чтобы ты умирала, мама.
Она становится серьезной и легонько трясет меня за плечи:
– Ты не должна так думать о смерти, Грета. Не должна бояться ее, что бы ни случилось. Ты должна быть сильной, слышишь меня?
Я вынужденно киваю.
В ее взгляде столько отчаяния.
***
Автомобиль останавливается, я падаю в снег и проползаю на четвереньках еще несколько метров. Дверь открывается, из нее появляется темная фигура. Свет фонаря светит прямо над ним, я вижу лицо и глубже утопаю руками в снегу: пытаюсь поверить в существование холода. Пытаюсь поверить в существование призрака.
Морозный ветер приводит меня в чувство. Мужчина замирает, смотрит на меня пристально, его брови сдвигаются к переносице при виде моего исхудавшего слабого тела, брошенного в снег. Он приоткрывает рот, но не успевает ничего сказать, потому что я из последних сил подскакиваю на ноги и кидаюсь ему на шею.
Не думая ни о чем, не предполагая последствий, я радуюсь первому родному лицу за полгода, проведенные в холоде и страхе. Я кричу:
– Серый!
…и земля уходит из-под ног, а на глазах выступают слезы. Они скользят по щекам, отчего мороз злится, кусается, щиплет кожу, и я зарываюсь лицом в воротник мужского пальто. Серый обнимает меня своими большими руками, и с ним мне уже не страшно, не больно, не тяжело. С ним я уже могу плакать.
– Все будет хорошо, малышка, все будет хорошо, – тихо-тихо шепчет он мне на ухо и внезапно отталкивает. Мне сложно устоять на ногах, но я справляюсь.
Монсун стоит на крыльце дома, в его руке зажат пистолет. Дуло направлено на Серого, моего Серого.
– Нет! – кричу я и выступаю вперед, закрывая мужчину руками.
– Сгинь, малолетняя сучка, – бросает Монсун сквозь зубы. Даже не смотрит на меня. – У нас старые счеты.
– Не трогай его, нет! – я уже не думаю ни о чем. Знаю лишь, что не могу потерять Серого сейчас.
– Давно не виделись, братец, – цедит Монсун и наклоняет голову в бок. Кривит губы в усмешке.
Я отшатываюсь.
Монсун опускает пистолет.
– Это не твои люди привезли тебя сюда, сучий потрох. Это мои люди, – он отворачивается. – Взять обоих!
Двое парней хватают меня сзади и впихивают в автомобиль. Я не сопротивляюсь, потому что не остается сил и все происходит слишком быстро, нереально, невозможно. Я приникаю щекой к стеклу и вижу, что Серого сажают в другую машину. В следующее мгновение мы уже выезжаем на большую дорогу.
Начинается метель.
Валит снег. Фонари освещают бесконечно длинное шоссе, и в их свете снегопад представляется мне парадом призраков, заблудших душ. Они стелятся по земле, бросаются под колеса, вгрызаются в мои щеки, руки, ноги. Мне холодно. Мне страшно. Меня снова обманули.
***
Нас с Серым снова разделяют. Автомобиль, который раньше ехал за нами, теперь уезжает далеко вперед. Я прилипаю лбом к холодному стеклу, смотрю в ночь неотрывно, а снежные призраки все ползут и ползут по земле, кидаясь на меня по ту сторону нереального мира.