Страница 82 из 118
***
По потолку ползут металлические трубы. Одни толстые, вертикальные, другие – тонкие. Все разных диаметров. На одной есть краник, из которого идет пар. Он поднимается вверх и врезается в потолок.
Я чувствую руки. Они держат меня, и в них безопасно.
Я слышу голоса. Их много, они перебивают друг друга. От них страшно.
Я вижу, как двое мужчин грубо держат маму под руки и ведут куда-то. Она прижимает меня к себе так крепко, как это вообще возможно. Боится, что они и меня тоже заберут.
– Вспомнила? – спрашивает Томас, выходя из тени. Я неуверенно киваю ему.
– Я не понимаю, что это. О чем это должно мне сказать?
– Ничего, Грета, ты поймешь. Знаешь, человеческое сознание – это уникальная вещь. Она творит удивительные и страшные вещи. Люди сходят с ума… люди создают шедевры. Люди делают невероятные открытия, люди стремятся к власти. Чего ради?
– Ради того, чтобы сбежать от кита, который догоняет их?
Том усмехается.
– Они не знают, что настоящее оружие намного проще. За ним не надо никуда бежать.
– И что же нужно делать?
– Просто сдаться, Грета. Позволить Киту проглотить тебя.
***
Я открываю глаза, и кромешная темнота оседает на моем лице. Боль притупляется, тело наполняют невесть откуда взявшиеся силы, и я встаю на ноги. Вдоль стены продвигаюсь к двери. За ней раздается грохот. Шумный, резкий.
Приоткрываю дверь, выглядываю на свет, где Монсун со всей дури колотит стену.
Он хватает бутылку и отпивает из горла. Он пьян.
История повторяется, и я вспоминаю ту ночь, когда показывала Адриану звезды и кричала «Смотри». В груди щемит от этого воспоминания. Я выхожу из комнаты и застываю у стены, глядя на Владимира. Он не сразу замечает меня, продолжает колотить ни в чем не повинную стену. Кожа на костяшках его пальцев уже содрана.
– Жозефина была здесь, когда я родилась. Она рожала прямо на фабрике, – тихо говорю я. – Почему?
Монсун замечает меня и оборачивается, глядя мне прямо в глаза. На его лице напрягаются мышцы ярости, он хмурит брови, шумно выдыхает через рот.
– Жозефина была дурой. Как и ее тупая мамаша.
– Почему вы работали с ними?
– Потому что она грозилась убить меня. Ей не нужен был еще один непутевый сын, Лизе вполне хватало Себастиана. Я был лишний, и она старалась извлечь из меня максимальную выгоду.
– Если я сбегу, вас накажут, верно?
– Ты не сбежишь, глупая девчонка.
Что-то невидимое хватает меня за горло, и я не могу дышать. Слова, что срываются с моих губ –не мои, но выходят изнутри меня.
– Вы были рады, когда Елизавета умерла. Вы хотели сбежать. Вы думали, что вас больше никто не будет преследовать.
– Заткнись.
– Но пришел человек. Он напомнил вам о старых делах, и вы не смогли отказаться.
– Заткнись, дура!
– Почему вы не смогли отказаться?
Монсун рычит.
– Он прислал пацана! Сопливого пацана, но умного, как дьявол. Он обманул меня. Я сжалился, хотел помочь ему, а он снова затянул меня в этот ад.
– Его звали Томас?
Монсун звереет. Он срывается с места, втаскивает меня назад в комнату. Я врезаюсь в стену, и мне в лицо прилетает звонкая пощечина.
– Не буди во мне зверя, Грета, – выплевывает Монсун.
– Томас показал вам эти таблетки. Вы чувствовали себя лучше от них, вы расслаблялись, но потом появлялись силы, чтобы работать. И вам платили больше, намного больше, чем платила Лиза.
Монсун бьет меня еще раз, рассекая мне губу.
– А потом они стали привозить не только таблетки. Они стали привозить людей, трупы, органы…
– …пробирки, кровь, мозг…
– …беременных женщин. Да, Владимир.
Он замахивается в очередной раз, когда старушка влетает в комнату и перехватывает его руку.
– Животное! – кричит она, – не трогай девочку! Не трожь!
Монсун отшатывается. Старушка бьет его своими слабыми руками, пока я отползаю к противоположной стене.
– Беги, Грета! – кричит мне старушка.