Страница 43 из 118
– А если вы с Адрианом поженитесь, возьмете меня к себе? – комок сэндвича застревает в моем горле. Лицо становится сначала пунцовым, потом – бордово-красным, я чувствую это. А Люси стоит, как ни в чем не бывало, и хлопает ресницами.
– Ты что несешь? – хриплю я и снова кашляю. Дыхание восстанавливается с трудом.
– С днем рождения, Грета! – восклицает Люси, вскидывая руку с кружкой чая так, что из нее выливается примерно половина содержимого. – Тебе уже восемнадцать!
Я застываю на месте и не моргая смотрю на мартышку. Ее восторг и радость меня совершенно обезоруживают, и я теряюсь где-то в пространстве и во времени. Тем временем Люси обходит меня, берет швабру из угла и вытирает чайную лужу на полу.
– Если вы поженитесь, можете взять меня под опеку, или как это делается, – бурчит она, а я настолько растеряна, что не могу даже рассмеяться ее словам.
– Я не… – не успеваю договорить, потому что на кухню входит Адриан, и он улыбается неестественно радостно. Неестественно – потому что такое счастье может существовать только за гранью моего понимания, в моем мире не существует этой глупой неописуемой радости. Но Адриан улыбается, потому что в его руках огроменный торт, усыпанный дольками самых разнообразных фруктов из тех, что растут здесь, на острове, и сверху из долек цитрусовых торчат зажженные свечи.
– С днем рождения! – кричат Люси с Адрианом наперебой, а я стою, как вкопанная, даже шевельнуться не могу. Угораздило же меня родиться в день наивысшего торможения моего мозга.
– Ну же, задувай, Грета! – кричит Люси, и на секунду я удивляюсь тому, как пренебрежительное «Генри» теряется в прошлом. Неожиданно в голове что-то щелкает, и приятное тепло растекается по всему телу, и дрожь становится не такой сильной, но вибрацией сохраняется на ладонях. И чисто рефлекторно уголки моих губ подскакивают вверх, хотя я стыдливо опускаю глаза и тру ладони друг о друга, сохраняя вибрацию на них. Я делаю шаг в сторону Адриана, боясь встретиться с ним взглядом, закрываю глаза и набираю в легкие побольше воздуха.
«Что загадать?» – мелькает в голове вопрос, но я забываю о нем и задуваю свечи просто так. Когда гаснет последняя, я все же вспоминаю, что забыла про желание, и судорожно бурчу себе под нос что-то о том, чтобы все наладилось, чтобы впереди была только такая маленькая кухонка и улыбающиеся люди в ней, а не весь этот мусор и хлам, который наполняет мою жизнь последние пять лет.
И потом я поднимаю голову, а Адриан все еще смотрит на меня в упор, и я улыбаюсь едва заметно ему в ответ, резко оборачиваюсь в сторону Люси, хватаю ее и щекочу за колкий язык, и она смеется так громко, что этот смех отпечатывается в моей памяти. Я впитываю его всем своим существом и сама начинаю смеяться.
Мы наедаемся тортом, пока нас не начинает от него тошнить. Мы смеемся и корчим рожицы, мы глупо острим и подкалываем друг друга, мы деремся и ругаемся в шутку – сегодня я чувствую себя по-настоящему живой. Когда Адриан выходит, Люси вскидывает брови и смотрит на меня. Я толкаю ее в бок и говорю серьезно, пытаясь сама поверить в сказанное:
– Что бы ты себе ни придумывала, у нас ничего не будет. Это глупо.
Люси закатывает глаза и больше ничего не говорит. Мы моем посуду и к полудню наконец-то выходим к палящему солнцу.
– Пора? – спрашивает Адриан, стоя у машины. Такси уже ждет нас.
– Пора, – выдыхаю я.
– Ты готова?
– Нет.
Совершенно честно. Я не жду, пока он скажет что-то еще, забираюсь на заднее сиденье, Люси садится рядом, Адриан – впереди, и вот мы едем туда, откуда все и началось. Внутри меня – безмятежный океан. Сегодня он чист и спокоен, за это я искренне ему благодарна.
***
Этот дом больше никому не нужен, кроме меня. На острове полным полно свободной земли, да и вообще людей здесь не так много, и они не живут в тесноте консервной банки, как в городах на материке. Этот дом – память, которую он хранит.
Черные обуглившиеся деревяшки валяются повсюду, как и пять лет назад. Второй этаж обвалился, потолок вместе с ним. Я долго стою в оцепенении, пробегая взглядом каждый сантиметр стены. Я протягиваю руку и касаюсь ее. В прикосновении намного больше смысла, чем во взгляде. Прикосновение способно взять больше, и я закрываю глаза, упираясь руками в стены. Я слышу крики, что застревают в моей голове. Я чувствую сильный жар, идущий от стен и изнутри моей черепушки.
«Они нас нашли», – говорит голос, и в глазах моей матери застывает ужас. Последний кадр, который я видела с ее участием. Самый последний…
Мне кажется, что сейчас я потеряю контроль и расплачусь, но чувствую затылком взгляд Адриана и Люси – и держусь. Нельзя больше быть слабой, это непростительно глупо.
Кто-то заколотил дверь досками, и Адриан помогает мне их сорвать. Сейчас, когда он в безрукавке, я удивляюсь тому, насколько он сильный. Восьмилетний мальчик с фотоаппаратом был совсем не таким. Он изменился куда больше, чем мне казалось раньше.