Эффект плацебо

– Ошибаешься, Том. Я получил медицинское образование и даже когда-то работал с самыми обычными пациентами.

– Но я – не обычный пациент.

– Поэтому я сейчас здесь.

– Зачем спасли меня? Могли ведь растащить мое тело на органы.

– Не думаю, что от его разрозненных частей есть толк.

– Вы во всем ищете выгоду, Миллингтон. И хотите казаться самым умным. Валяйте, расскажите обо мне то, чего я еще не знаю.

Он улыбается краем рта и не разрывает зрительный контакт, хотя я вижу, как Миллингтон бледнеет.

– Ты пережил серьезную травму, Томас. Отдыхай, набирайся сил.

«Травму?» – сердце стучит в висках. Я откидываю край одеяла правой рукой и смотрю на перебинтованную левую. Пальцев нет. Кисти нет.

Я кричу. Крик отражается от стен и возвращается обратно в рот, не позволяя дышать.

– Все хорошо, Том... – Миллингтон пользуется своим отвлекающим маневром, прижимает меня одной рукой к кровати, а в другой зажимает шприц и втыкает его острие мне в руку. – Вот так, все хорошо.

Мое тело расслабляется. Больше не хочется биться в конвульсиях и разрушать мир. Я перекатываюсь на бок, поворачиваясь спиной к Миллингтону. Но он обходит кровать, оказывается с другой стороны и снова смотрит мне в глаза.

– Ты не один час пролежал в луже крови на улице. Попала инфекция, началось заражение. У хирурга не было выбора, пришлось ампутировать кисть. Я могу достать тебе лучший протез и снова сделать из тебя человека, Том.

– Это что, шантаж? – я едва ворочаю языком. – Будь подопытным кроликом или умирай калекой в подворотне...

– Я предлагаю тебе хорошую жизнь, Томас.

– Заткнитесь и убирайтесь вон из моей жизни.

Но он так и не ушел.

***

Автомобиль останавливается у дома Андерсонов. Я тру заспанные веки, хотя это даже не был сон, скорее видение из чужой головы. Выбираюсь на улицу под палящее солнце и разминаю затекшие конечности.

Майк подходит ко мне и останавливается напротив.

– Генри, я...

– Я Грета. Генри больше не существует.

Майк хмурится, но потом кивает так, будто понимает, насколько важна эта метаморфоза.

– Прости, что так вышло. Последний раз я проследил за ним сегодня утром, и он был там.

– Томас поймал нас на крючок, Майк. Как и всегда.

– Ты правда веришь мне? После всего, что произошло?

Я усмехаюсь.

– Скажем так, у меня есть одна... способность. Я вижу то, что творится в головах у других людей. В твоей – полная каша, но ты не врешь.

Он больше ничего не говорит, стоит с открытым ртом, переваривая полученную информацию, а я улыбаюсь шире и иду в сторону дома.

– Грета! – кричит Майк мне в спину.

– Что?

– Ты когда-нибудь простишь меня за то, что я втянул тебя в это? В то, что потащил на склад.

– Я постараюсь, Майк.

– Хорошо, – говорит он и неуверенно улыбается в ответ. – Мне правда жаль, что все вышло именно так.

«А мне не жаль, – проносится в голове, и я удивляюсь собственным мыслям. – Мне не жаль, потому что не будь все так, я бы никогда не узнала, какой сильной могу быть. Я бы так никогда и не узнала правду о самой себе».

«Спасибо тебе, Майкл Ронган», – все так же мысленно добавляю я и захожу в дом Андерсона.

Бертрам ждет нас в гостиной и жестом приглашает меня сесть напротив него, что я и делаю.

– В доме, который показал нам Ронган, никого не было, – говорит Себастиан Андерсону. Тот не выглядит удивленным.

– Мы еще в прошлый раз поняли, что ему нельзя доверять.

– Нет! – встреваю я. – Майк не врет, Томас правда был там совсем недавно.

– Откуда такая уверенность?

– Я верю Майку. Я видела все это... в его голове.

– И что нам теперь делать?

– Дайте ему денег и отпустите его. – Андерсон хмыкает и глядит на меня, как ребенок на заводную игрушку. – Отпустите его, – повторяю я жестче.

– Сделай так, как она просит, Бертрам, – говорит Себастиан, и Андерсон сдается.

– Хорошо. Коллинз, иди разберись с Ронганом, – кивает он одному из своих людей.

Я выдыхаю и откидываюсь на спинку дивана.

Больше никто не говорит ни слова.

– Вы знали о Томасе, – я решаю прервать это молчаливое затишье. – Майк рассказал вам тогда на собрании, но вы не поверили. Сначала. А потом начали копать.

– Опять лезешь в мою голову? – шипит он, как разъяренный кот.

– Констатирую факты. Мне кажется, вы многое узнали за эти полгода. Вы должны были узнать, что Себастиан прятал у себя вашего сына, которого все считали без вести пропавшим. Что потом с ним работал Миллингтон. Но теперь вы спокойно работаете с этими людьми, даже зная правду о своем некогда любимом сыне. Почему?

Губы Бертрама дрожат, мышцы гнева на его лице напряжены до предела. Он сжимает стакан с водой так сильно, что белеют костяшки пальцев.

– Моя жена Эрика, – отвечает он медленно, выделяя каждую букву ее имени. – Умерла не от рака, как все думают, у нее была ремиссия. Эрику отравили.

– Вы хотите сказать, что...

– Да. Томас сделал это, будучи еще ребенком. Он был животным уже тогда.

Бертрам замолкает и залпом осушает стакан.

– Оставьте нас с Гретой наедине, – говорит он. Люди Андерсона выходят из гостиной, и лишь Себастиан не двигается с места.