Эффект плацебо

– Я не могу, – говорю я и откидываюсь на спинку стула. – Все бесполезно.

Перевожу взгляд с одного лица на другое. Всего нас здесь трое: я, Чарльз и безымянный для меня мужчина, который молчаливо следит за работой всей аппаратуры.

От моей головы отходят провода, и, сидя на самом обычном белом стуле, я на секунду чувствую себя приговоренной к казни. Единственный шанс избежать ее – внушить мысль девочке, что сидит по ту сторону экрана. Люси находится в пустой комнате за стеклянной стеной. Я вижу ее, но она меня – нет. Мы слышим ее, она нас – нет. И как только до нее дойдет то, что я хочу ей внушить, она должна произнести это вслух, и тогда мы все поймем, что эксперимент удался.

Но пока что он с треском проваливается.

– Есть ли вообще какая-то активность в моей голове? – спрашиваю я, поворачиваясь к Чарльзу.

– Сиди ровно, – только и отвечает он, утыкаясь в экран. – Есть аномальная активность, но ее очаг минимальный. Надо работать.

– Я не могу больше.

– Последний раз, Грета.

Я закрываю глаза. Приходится отпустить зрение и вестибулярный аппарат восвояси, не думать о физической оболочке, не чувствовать больше пространство. Я концентрирую взгляд на внутренней стороне век, а потом перед глазами начинают плыть разноцветные круги, я не наблюдаю за ними, я наблюдаю сквозь них, и... вспышка!

Начинается светопреставление. Проходит время, много времени. Я плыву по нему, засыпая. Я плыву в обратную сторону, просыпаясь. Я плыву и стою на месте. Я повсюду, я и есть все.

Снова вспышка. Второй звоночек, как в театре. Зрители рассаживаются по своим местам.

Открываю глаза. Снова оказываюсь на моей нейтральной территории, на пустоши, но на сей раз близко к воде. Это океан, наверное. Если все это только в моей голове, то я уверена, что это океан. Но в нем нет рыб. Нет животных и птиц. Нет китов.

Я единственное живое существо здесь.

Я стараюсь транслировать только эту мысль «Я единственное живое существо здесь». Я пытаюсь поймать Люси и тоже перенести сюда, на пустошь. Я пытаюсь сделать это, но все никак не выходит.

Я единственное живое существо здесь.

Повторяю снова и снова, много-много раз, мысленно кричу во все горло, но, кажется, меня все равно никто не слышит.

На плечо падает чья-то рука. Я вздрагиваю, закрываю глаза, и когда открываю их снова, вижу плывущее в причудливых формах пространство. Люси за экраном все так же неподвижно, а Чарльз стоит позади меня.

– На сегодня хватит.

Я выдыхаю и откидываюсь на спинку стула, расслабляя напряженные мышцы тела.

В следующую секунду с грохотом распахивается дверь, и все мы смотрим в сторону взъерошенного Себастиана. Я встречаюсь с ним взглядом и тут же подскакиваю на ноги.

– Что случилось?

– Адриан... он...

– Что? Что с ним?!

– Он впал в кому, Грета.

Я хватаюсь за спинку стула и едва стою на ногах. Не могу вдохнуть. Не могу выдохнуть. Легкие обжигает.

В динамиках, подвешенных к потолку комнаты, раздается шипение. Из звука помех вырывается голосок Люси: «Я единственное живое существо здесь».

Я смотрю на Чарльза, а он – удивленно таращится на Люси через экран.

А в следующую секунду я теряю сознание.

***

Почему я боюсь выйти за границы пустоши? Почему боюсь переступить через порог темного леса? Почему не нырну в океан, чтобы его волна накрыла меня с головой? Что если там я найду то, что ищу? Что если там скрыта новая тайна?

Но я не могу заставить себя пойти дальше. Какой-то внутренний блок не позволяет мне сделать это, паника накрывает с головой, боль отдается фантомом во всем теле, и я падаю на колени, зарываясь пальцами в песок. Я чувствую его так ярко, будто пляж – не сон вовсе, будто пустошь – не плод моей фантазии, и даже искусственное небо может существовать на самом деле.

И я чувствую ветер, что взъерошивает мои волосы. Я чувствую прохладу, и от нее мое тело покрывается гусиной кожей. Я обнимаю себя руками и ухожу подальше от океана. Поворачиваясь к нему спиной, я на секунду боюсь того, что он окатит меня с головой неожиданно сильной волной цунами, но все эти страхи беспочвенны.

Я хочу преодолеть барьер. Мне кажется, именно за ним находится что-то важное.

Боюсь идти в сторону леса, поэтому пересекаю каменистую равнину и добираюсь до сваленных в кучу валунов. Взбираюсь на возвышенность, но за ней вижу лишь еще одну каменную стену. А дальше начинаются скалы. В них – темные ущелья и пещеры. Я смотрю под ноги, все пытаясь найти здесь хоть одного паучка или жука, но нет, пусто. Здесь нет ни единого признака живого.

Мне кажется, что океан обладает каким-то своим гравитационным полем: он тянет меня назад. Не пускает вниз, к ущелью. Стоит мне сделать шаг, как порода рушится под ногами, и я падаю на следующий выступ, пролетаю не больше метра, но зарабатываю несколько синяков и царапин.

Поднимаюсь на ноги, осматриваюсь. Глядя отсюда вверх, кажется, понимаю, что не смогу забраться назад и вернуться на пляж. И вроде бы его притяжение ослабевает. Я могу свободно идти вперед.

Что-то говорит мне, что я должна добраться до ущелья.

Хватаюсь за выступы в скалистой породе, чтобы не упасть, перепрыгиваю с одного валуна на другой. Останавливаюсь у предпоследнего, чтобы перевести дух и замечаю, как что-то блестит у моего ботинка. Присматриваюсь: это подсушенная на солнце мертвая золотая рыбка.

Сердце стучит в висках.

Я быстрее пробираюсь к пещере.

Я знаю, что там найду.

Вернее, кого.