Страница 213 из 244
- Когда я... когда у меня были тяжелые времена, я и Кира... она помогла мне выбраться из... но... потом... - ему все труднее и труднее было говорить. Он сглотнул, и спустя пару секунд продолжил: - Когда Кира вернулась из Европы, все изменилось. Она стала вести себя как... в общем, странно. Я пытался понять, что происходит, но она просто бросила меня.
Даже не представляю, что он чувствует. Не знаю, как помочь ему. Не знаю, что сказать.
- Ты думаешь, что вновь что-то начнешь к ней испытывать?
Аспен уставился взглядом в пол и долгое время не отвечал. Мы лишь прислушивались к тишине. Изредка она взрывалась глухим стуком. Падали капли воды. Ударялись о кафель.
Кап. Кап. Кап. Кап. Кап.
- Я не хочу.
- Но?
Аспен вскинул голову и посмотрел на меня. Он сидел так близко, что я чувствовала мятный запах, исходящий от его тела, его одежды. Видела россыпь еле заметных веснушек под глазами, видела едва уловимые морщинки, растянувшиеся от уголков глаз, из-за того что он часто улыбается.
Улыбался раньше, но не сейчас.
В сумраке душевой его лицо приобрело какое-то несчастное, потерянное выражение, и это чувство безнадежности передалось и мне.
- Но я вновь видел их этой ночью. Их смерти. Скалларк и Киры. – Аспен шумно вздохнул и выпрямился. С губ сорвался смешок. – Нам придется сделать это. Мне придется. Придется вечно быть рядом с ней, наблюдать, следить за тем, чтобы она не умерла, следить, чтобы никто не убил ее и...
Я положила руку Аспену на предплечье, и он замолчал. Перевел безумный взгляд на меня, и я увидела в его глазах еще больше беспокойства.
- Я пойду в полицию, - твердо заявила я. Аспен отшатнулся от меня как от огня. Поднялся на ноги и обернулся. В его голосе было столько горечи, что у меня скрутило желудок.
- Ты сошла с ума?!
- Аспен...
- Я провел в психушке четыре года! Ты и понятия не имеешь, что это значит, ты не знаешь, насколько это ужасно – чувствовать себя сумасшедшим, думать, что ты сходишь с ума, действительно винить себя в их смертях! – Его брови сошлись на переносице. – Они запрут меня в психушку снова, решат, что я – убийца, решат, что я тот самый Неизвестный!
Я тоже поднялась на ноги, и тщательно подбирая слова произнесла:
- Я все понимаю, Аспен. Ты прав. Я не стану упоминать тебя.
- Только не... - он шумно втянул воздух и выдохнул. - Только не говори, что ты собираешься сделать вид, будто бы это твои видения.
- Аспен...
- Ты рехнулась?! – он со стоном провел руками по своим волосам. – Никто не поверит тебе! Тебя итак подозревают, они итак думают, что ты во всем замешана!
- ЧТО ТЫ ПРЕДЛАГАЕШЬ МНЕ ДЕЛАТЬ?! – рявкнула я, и застыла. Сердце в груди оборвалось; упало куда-то в ноги и со стремительным взлетом вернулось назад. Кровь хлынула в мозг, я почувствовала, как мое тело горит.
Аспен задержал дыхание от шока, затем медленно выдохнул.
- Ты не... ты никогда не кричала, - сказал он. Я надавила пальцами на глаза, и стояла в таком положении некоторое время. Пока не почувствовала, как Аспен ступил ближе ко мне, пока не почувствовала его руки на своей талии и не ощутила тепло от объятий. Он прошептал мне в волосы:
- Мы не допустим этого, обещаю.
Я прижалась к нему, позволив в легкие проникнуть запаху мяты. Я бы хотела, чтобы это был запах уверенности, запах обещания и надежды на лучшее. Но Аспен, как и я, знал, что все безнадежно.
- Мы никто. - Горечь пролилась по горлу в желудок. – Я не могу уберечь даже себя саму, как я могу спасти кого-то еще?
***
После разговора в душевой Скалларк пристала ко мне с намерением выяснить чем же мы с Аспеном так долго занимались, о чем говорили (если это вообще было) и почему я вернулась «словно пришибленная». Мы шли к автобусной остановке; каждый мой шаг был настолько тяжелым, насколько легким был шаг Скалларк. Она летела. Она чувствовала себя счастливой, а я ощущала на своих плечах тяжеленный груз. Кирпичи. Мешки с кирпичами.
Я сказала Аспену, что в любом случае пойду в полицию. Он узнает, когда Неизвестный планирует совершить нападение, и я тут же позвоню детективу Дину. Он ответил, что я чокнутая. Но я должна что-то сделать. Я должна знать, что выложилась на полную силу.
К сожалению, видение Аспена было туманным.
Звон колоколов – это единственная деталь, которую он мог дать. Аспену итак было сложно говорить. За этими словами крылось что-то сильное и страшное. Я не могла винить его, что он пытается свернуться, сжаться при обсуждении подробностей.
Скалларк его подруга, а Кира – бывшая девушка. Он видит их смерти каждую ночь. Переживает их. Эти видения высасывают его душу, поглощают энергию. И если бы он просто был сторонним наблюдателем, но нет. Он ощущает через себя, каково это – отнимать чужую жизнь. Я бы тоже не смогла рассказать. Это не то, чем можно с легкостью поделиться.
Звон колоколов, который был фоном убийства – этого достаточно. Теперь я должна узнать день. Точную дату. Я напишу в полицию письмо. Анонимную записку, такую как Аспен написал несколько недель назад. Я притворюсь, будто бы я и не я вовсе, но я сделаю что угодно, чтобы уберечь жизнь Скалларк.
А она летела рядом со мной, не подозревая о том, что возможно это – ее последний день, проведенный на земле. Пусть будет счастлива. Пусть не замечает никого вокруг. Пусть парит.
Со мной все иначе. Я другая, не такая как она. И если на нее оборачивались девушки и парни, потому что завидовали хорошему настроению, на меня смотрели по другой причине. И это не из-за ярких штанов с елками на коленях. Это из-за того, что я это я. Убийца. Сиротка. Кая Айрленд.