Страница 184 из 244
Я знала, что он смотрит вслед, поэтому приложила все усилия, чтобы бегом не броситься в подъезд. Некоторое время назад я установила в квартире скрытую камеру. Я проверяла ее из больницы, но сейчас почему-то засомневалась: а вдруг Неизвестный мог обнаружить ее?
Хотя это глупо, ведь о квартире никто не знает. Надеюсь.
Если тот, кто убил Майкла Гаррисона сделал это потому, что узнал о диктофоне, мне нужно понять, как маньяк узнал, что диктофон в тот конкретный момент находится у детектива. У меня есть лишь два варианта: первый – детектив Гаррисон сам сказал убийце о диктофоне, не подозревая, что тот человек и есть наш Неизвестный, и второй – более вероятный – кто-то следил за нами и каким-то образом слышал наш разговор.
Прислушиваясь к звукам в подъезде, я поднялась по лестнице на свой этаж и вошла в квартиру. На полу пыль. Хорошо. Все на своих местах, ничего не тронуто.
Достала из сумки записную книжку и несколько раз вычеркнула встречу с Лаурой Дюваль. Она ничего не дала. Это имя не поможет. Запихала ежедневник назад и швырнула сумку на диван. Присела на край стола и принялась за обычный ритуал: принялась таращиться на фотографии на стене.
Нужно добавить сюда еще два изображения: Дейзи Келли и Оливы Дюваль. Между ними есть какая-то связь...
Меня внезапно осенило.
И она действительно есть!
Это ребенок.
Дэйзи была беременна, а у Оливы уже был ребенок. Леде примерно был годик, когда все это случилось...
Ну, так и зачем Криттонский Потрошитель похитил еще одну женщину, когда у него уже была Дэйзи Келли? Может, ее было недостаточно?
***
Следующим утром погода ухудшилась. Дождь с такой яростью бил в мои окна, что несколько раз я в ужасе просыпалась и нащупывала пистолет под подушкой. В спальне было сумрачно, по комнате ползали тени, дрожащие от дождевых дорожек, стекающих по стеклу – больше ничего страшного. Тогда я убеждалась, что никакая опасность мне не грозит и засыпала. А во сне пряталась в чулане с вареньем от зомби Джорджи и Сьюзен.
Я выглядывала в щель, отрывисто дышала, боясь пошевелиться, а затем чувствовала на шее дыхание Ноя. И тогда все становилось пустым, неважным: кто умер, кто жив, кто я. Потому что я не хочу быть собой, я не хочу быть одинокой. Я хочу быть рядом с ним. Я хочу быть часть его.
И во сне Ной не отталкивает меня, не говорит, что я использую его, чтобы снять стресс. Он не говорит, что ради меня готов на все, готов помочь преодолеть боль, утешить – не более. Не говорит, что не хочет меня. Ной в моем сне любит меня.
Я снова проснулась. Посмотрела на часы. Шесть утра. В голове гудит рой пчел, тело ломит, будто ночью действительно от кого-то убегала. Я быстро собралась и вышла из дома. Настроение итак было плохим, а после того, как я увидела Ноя на кухне, стало еще хуже. Он предпочел притвориться, что не слышит шагов. Хорошо, вновь сделаем вид, что ничего не случилось. Пусть вновь меня избегает, мысленно прячется. И, готова спорить, если бы он мог выйти из дома, я бы его даже не увидела.
Я напугала его? Смутила? Удивила? Что я сделала не так? Я лишь попросила его пойти на встречу и подарить мне еще один поцелуй. Ведь Ной поцеловал меня в прошлый раз, и я не стала его отталкивать, не стала избегать. Почему сейчас он ведет себя так, будто боится, что я его замечу и заговорю? О чем угодно – не важно.
Размышляя обо всем этом, я раскрыла зонт и спустилась вниз по дороге мимо вычурных особняков, которые украшали Коридор Страха. Дождь барабанил по асфальту, моим ботинкам. Ударялся о зонт и орошал пространство взрывами капель. Я остановилась на остановке, и в ожидании нужного автобуса снова мысленно вернулась к Ною.
Он мой друг. Это хорошо. Я должна уважать его желания. Он итак мне помог, и я должна помочь ему. Если он не хочет... ничего не хочет, пусть так и будет. От этой мысли меня посетило долгожданное облегчение. Когда я вернусь, я не стану настаивать – просто притворюсь, что ничего не говорила. Ничего не было. Ничего действительно не было.
Вот и хорошо.
Нужно заняться важными делами.
Подняв себе настроение, я вернулась в реальность. Дождь продолжался. Стучал по крыше остановки. Было холодно, а от ощущения опасности стало еще холоднее. Пистолет за спиной тоже не придавал уверенности, а наоборот лишь напрягал. Когда тебе есть чем защищаться, неприятности могут нагрянуть в любой момент. А после смерти детектива Майкла Гаррисона, смерть, казалось, таилась на каждом шагу.
Я добралась до Старого города, безуспешно пытаясь выбросить из головы мысли о смерти. Вышла на остановке и раскрыла зонт. Дождь продолжал атаковать. Стальное небо ничуть не преобразилось, оставаясь таким же серым и мрачным. Благодаря деревьям вдоль аллеи, по которой я шла, ветер не казался таким уж яростным, но все равно пробирал до костей. Я с грустью вспомнила о своей машине, которая находится в автомастерской Аспена.
Рано или поздно мне придется ее забрать. Для этого нужно поговорить с парнем. Поэтому поздно.
Переступая через лужи, я прошла мимо мокрых скамеек и кустарников, по которым с нещадной жестокостью бил дождь, и вошла в подъезд. Погрузилась в привычную тишину и темноту. Достала из кармана фонарик и, включив его, осветила лестничную площадку наверху. Быстро поднялась по ступенькам. Шептала, стараясь не обращать внимания на учащенное сердцебиение:
- Я в своей комнате. Я под одеялом. Я под одеялом.
Я взлетела на второй этаж и бегом бросилась к нужной двери, одновременно доставая из сумки ключи. Дрожащей рукой попыталась вставить их в замок, но от прикосновения дверь медленно отворилась.
От моего лица отхлынула кровь, и я потянулась к пистолету. Положив палец на предохранитель, и целясь прямо перед собой, я вошла в квартиру, оставив ключи в замке.