Страница 169 из 244
- Эй!
Я резко обернулась. Наставила в грудь Ною пистолет, но тут же опустила руки и выпалила:
- Ты что делаешь?
Он уставился на меня с недоумением:
- Пытаешься убить меня после всего, что я для тебя сделал?
- Я бы не стала стрелять в тебя, - ответила я. Даже после того как осознала, что его никто не пристрелил, не похитил и не расчленил, я продолжала нервничать. Спрятала пистолет в кобуру, игнорируя неодобрительный взгляд Ноя, и спросила: - Где он, по-твоему, может быть? В морге, конечно. И зачем он тебе?
Я озадачилась, бросая взгляд в сторону свечей:
- Я решила, что Дориан приготовил для Альмы романтический ужин... - еще до того, как я договорила, Ной взорвался смехом, а в моей груди все перевернулось против воли от удовольствия.
- Что, нет?..
- Нет, это я приготовил для тебя.
- Ты приглашаешь меня на ужин? – еще сильнее озадачилась я, совершенно забыв о том, что была голодна. Ной закатил глаза, подошел ко мне вплотную, положил руки на плечи, затем развернул к барной стойке и прошептал на ухо:
- Какой сегодня день?
От его дыхания по моей шее побежали мурашки, и я поежилась.
- Не знаю. Четверг. Двадцать девятое сентября?
- Правильно.
- И что?
- Господи, - Ной раздосадовано отпустил меня и, подойдя к барной стойке, рукой обвел пространство мерцающих свечей. – Нельзя быть настолько забывчивой и глупой, Кая. Сегодня твой день рождения.
В моей груди все замерло.
Точно. Двадцать девятое сентября. День, когда я родилась.
Ной прищурился:
- Ты забыла, верно?
Я фыркнула:
- Конечно, нет! Кто вообще забывает о своем дне рождения? Никто, и тем более – я! – лепетала я не в силах контролировать свой голос. Вздохнув, я добавила чуть тише: - Я люблю дни рождения.
- Лгунишка, - отрезал Ной и прошел к холодильнику. – Но, впрочем, мне все равно, потому что я люблю праздники. Я целый день готовил все это для тебя! – болтал он. Я в это время вспомнила все те сообщения от Скалларк с просьбой поужинать, потом навязчивые вопросы Аспена о том, чем я собираюсь заниматься весь вечер. Я сказала, что у меня свидание. Парень не поверил, но оставил меня в покое. Теперь я поняла – они хотели приготовить мне сюрприз.
- Ты поэтому не названивал сегодня? – уточнила я, наблюдая, как Ной в сумраке роется в холодильнике. По моему телу распространилось тепло благодарности, и я мысленно прокручивала, как лучше сказать эти слова, чтобы не показаться банальной.
- А то! Не хотел, чтобы ты что-то заподозрила или заявилась раньше времени. Но я не думал, что ты приедешь так поздно... - он обернулся, и я уставилась на рождественский пудинг, который Ной держал на расстоянии вытянутой руки. - Воу, это мой собственный рецепт, а не тот классический пудинг англичан, который ты пробовала! Я решил изобрести что-то свое, так что...
Ной улыбался, и его улыбка была заразительной, но я внезапно почувствовала, что мышцы лица одеревенели, а губы не двигаются. И, хуже того – я чувствую, как перехватывает дыхание, и как начинают характерно болеть глаза, словно кто-то изнутри колет их иголками.
- Кая... - пробормотал Ной, смутившись. Улыбка на его губах дрогнула, он поставил на стол пудинг и придвинулся ко мне, выглядя погрустневшим.
- Прости, - сказала я, неуверенно жестикулируя руками и пытаясь объяснить Ною, что все это было очень важным для меня, что после смерти Джорджи мама никогда не готовила мне рождественский пудинг на день рождения и что я... просто ненавижу свой день рождения после смерти Джорджи.
Ной все понял без слов, он притянул меня к себе и притворился, что я не веду себя словно размазня, что не хватаюсь за его футболку пытаясь перебороть приступ слез.
- Рождественский пудинг... - выдохнула я, ткнувшись макушкой ему в грудь и глядя нам под ноги. Перед глазами были ноги Ноя в черных штанах. И домашние тапки-собаки. Он похлопал меня по голове, пытаясь приободрить.
- Знаю. Джорджи родилась как раз на Рождество.
- Ага... - судорожно вздохнула я. Ной погладил меня по плечам, но не отталкивал от себя. Я пробормотала: - Я действительно не люблю этот день.
- Знаю, - Ной вновь вздохнул, но в его голосе не было ни капли жалости, что мне понравилось. Если бы он мне сейчас посочувствовал, наверное, я бы заплакала. Ной тяжело вздохнул, от чего его грудь поднялась и опустилась, затем опустил свои руки и отодвинул меня. – Давай пить чай. Глядя на твой голодный взгляд я сам невольно испытываю голод, а ведь я полчаса назад съел целую тарелку суфле и выпил две кружки горячего шоколада.
Ужас.
***
Сюрпризы не закончились и на следующий день: перед занятиями Скалларк и Аспен заставили меня отправиться в кафе на Университетской улице (не «Шерри») и, несмотря на то, что мне двадцать лет, несмотря на то, что почти все посетители обратили на нас внимание, они заказали праздничный торт и попросили официантов с конусообразными красными шапочками на головах спеть песню «С Днем Рождения тебя!». Когда официанты, не жалея ни меня, ни себя, ни посетителей, наконец-то закончили петь, Скалларк и Аспен одновременно протянули мне свои ярко упакованные подарочные коробки. Кончики тяжелых кос Скалларк при этом коснулись столешницы.
Я в упор посмотрела на ребят:
- Не стоило.
- Просто прими, - насупилась Скалларк, - не порть нам удовольствие уже второй день подряд.
Я улыбнулась ради них, и приняла подарки. Коробка от Скалларк была тяжелой, и я вопросительно посмотрела на подругу, но они с Аспеном уже смотрели куда-то поверх моего плеча. Я обернулась.