Страница 20 из 106
Екатерина ушла, а Генрих остался в беседке, чтобы еще раз продумать, что и как говорить отцу. Он закурил, но тут же с досадой загасил сигару – давно пора бросить эту вредную привычку! Смутные сомнения шевелились где-то в дальних закоулках его ледяной души. Стоит ли вообще все это затевать. Ради чего столько усилий?
Может, просто сказать отцу, что он никогда не жениться на Эвелине. И будь что будет. Даже если отец выгонит его из дома и лишит наследства, нищим он все равно не станет. Будет меньше появляться в свете. Возможно, Полина его бросит. Но все это вполне можно пережить.
С другой стороны, менять привычный образ жизни Генриху очень не хотелось. Все таки Полина очень хороша, второй такой нет… И без балов и театров тоже станет тоскливо. Нельзя же все время только работать.
Светский повеса снова задумчиво прошелся по беседке и сорвал крупный цветок махрового шиповника, обвившего мраморную колонну. Он вдохнул его сладковатый аромат и почему то подумал о Екатерине.
Наивная девушка, которая должна стать орудием в его эгоистичном замысле. Он использует ее и заплатит ей, как платят продажным женщинам. И не важно, какие услуги они оказывают. В этом было что-то неправильное, подлое и мелкое. Но он с досадой отогнал от себя мысли, которые могли остановить его и помещать в выполнении задуманного плана.
Генрих смял цветок и рассыпал его лепестки. Они дождем упали к его ногам, и их вид вызвал в нем странное чувство легкого сожаления.
Да-а, можно легко морочить голову даме или девице, пылко объясняясь ей в любви. Легко сказать: «Вы прелестны, как утренняя роза! Кстати, у меня в спальне висит прекрасное полотно неизвестного живописца «Амур, собирающий розы в саду короля Генриха Французского для Дианы де Пуатье». Не желаете взглянуть?» Все просто и понятно, он – Генрих – безумно влюблен, а дама может сама решать, хочет она стать на некоторое время Дианой де Пуатье или нет. «Да», - прекрасно, все довольны. «Нет» - ну, воля Ваша.
Но объяснить отцу искренность своих чувств, убедить его в том, что любовь Генриха и Екатерины взаимна и чиста – поистине непростая задача. Генрих влюблялся не раз и не два. Он увлекался, но на долго этого чувства не хватало.
От него начинали требовать невозможного – либо предложения руки и сердца, либо верности навек и постоянных клятв в своей преданности – если дама уже была замужем. И то и другое было для Генриха неприемлемо. Надо отдать должное - молодой аристократ никогда не обманывал своих возлюбленных – кроме денег он ничего им не обещал и не изменял, пока они были вместе.
Когда одна дама сердца ему надоедала или становилась навязчивой – он рвал с ней все отношения и искал другую избранницу. Иметь сразу несколько любовниц Генрих считал непорядочным – у него были своеобразные понятия о морали. Девочки мадам Лулу в счет, естественно не шли.
Со своей нынешней возлюбленной он не расставался уже три года только потому, что она не устраивала сцен ревности, не закатывала истерик и не требовала узаконить их отношения. Ее пока вполне удовлетворяло безумно высокое содержание, получаемое от фон Берга.
Они оба были амбициозны, эгоистичны, любили роскошь и это их сближало. Полина была молода и красива, с ней не стыдно появиться в обществе и Генриху это льстило. К тому же она была вдова и их свободные отношения никого сильно не шокировали. По правде сказать, Генриха вообще не волновало мнение о нем окружающих.
Но теперь надо было притвориться пылко влюбленным в невинную девушку. Как это должно выглядеть, Генрих знал весьма приблизительно. После многочисленных бурных романов его готовность жениться на Екатерине не должна была казаться отцу абсурдной. Ведь раньше его не посещало безумное желание свить семейное гнездо…
Мысленно Генрих еще раз прокрутил в голове все фразы, которые придумал и пожалел, что никогда не принимал участие в домашних спектаклях помещика Кудрявцева. Однако все получалось довольно складно и убедительно. «Главное, побольше искренности в словах и смирения во взоре. Ну, что ж, пора действовать!» - Молодой повеса решил, что вполне готов к важному разговору.
Он не стал ждать вечера, а сразу пошел к отцу. Тот встретил его на веранде. Борзая вилась у ног барона, но радостно бросились навстречу Генриху. Она преданно виляла хвостом и ластилась к молодому аристократу. Старый барон был хмур и задумчив. Они прошли в кабинет, и теперь уже Генрих плотно закрыл двери.
– Ну, что, принял решение? – Строго спросил барон сына.
– Вы по-прежнему хотите моей женитьбы на Эвелине? - Генрих еще питал слабую надежду, что отец передумал.
- Я задал вопрос, отвечай, - барон был сердит.
– Нет, я не могу жениться на девице Розенфельд, и на это есть причина. - Генрих ласково потрепал по загривку борзую.
- Какая, позволь у тебя узнать? - Отец раздражался все больше и больше.