Страница 52 из 106
– Господин кого-то ждёт? – беспокойно размахивая хвостом и переминаясь с ноги на ногу, поинтересовалась орчанка, взгляд которой как только попадал на кого-то из нас, тут же соскальзывал на Горуса. По себе знаю, что заклинание отвода глаз действительно вызывает у окружающих чувство мучительного несоответствия.
– Нет, я выпью всё это один, – ответил Горус, отдавая орчанке какие-то квадратные монетки одной рукой, второй, ни на секунду не выпуская мою ладонь.
Вскоре, перед нами поставили заказанное. Я попробовала принесённый напиток и скривилась. Горький, пенный, шибающий в нос. Нет, я это пить не буду. А мужчинам понравилось, мою кружку выпил Рон. Но хрустеть личинками, кроме Горуса, никто не стал.
Посидев и отдохнув, мы направились к Арене, где проходят бои между рабами. Чтобы посмотреть бои, Горус заплатил при входе деньги. Арена представляла собой большой по площади, прямоугольной формы, котлован. Вся поверхность его дна была засыпана каменной крошкой. Со всех четырёх сторон, на покатых склонах, стояли зрители.
Горус объяснил нам, что утром проводятся кулачные бои, днём на кинжалах и саблях, а вечером на копьях, и это уже может быть опасно, так как брошенное бойцом копьё может улететь в зрителей. Здесь, как правило, делаются ставки на победителя. Зрители очень азартны, импульсивны, подвижны, и надо быть бдительным, чтобы рядом стоящий орк случайно не шарахнул тебя рукой, хвостом или толкнув, не сбил с ног. Победителем считается тот, чей противник уже не может подняться на ноги и оказать сопротивление, нередко это уже труп.
К нашему приходу кулачные бои закончились и начались бои на кинжалах. Такого ужаса я себе даже представить не могла. Два молодых орка, тела которых были обезображены страшными шрамами и многочисленными татуировками, скалясь и рыча от ярости, пытались убить друг друга, изрезав противника на ленты или выколов ему глаза.
Через некоторое время этого боя, тела обоих бойцов были залиты кровью. Но никто не обращал на это внимания, и в те моменты, когда активность бойцов падала, зрители начинали недовольно кричать и свистеть, подстегивая бойцов. В итоге, победил тот, который от мощного точка упал на спину, но успев стремительно выбросить вверх руку, поймал на кинжал противника, находящегося над ним в прыжке. Он вспорол ему живот длинным, глубоким разрезом от груди до паха, и из открытой огромной раны вывалились кишки, прямо на лицо победителя.
Зрители бесновались от восторга. Рон и Такисарэль впали в ступор от такого жестокого и бессмысленного убийства. Горус равнодушно взирал на происходящее. Я, постоянно сглатывая подступающую тошноту, прикрыв глаза, прикладывала все усилия, чтобы не потерять сознание, сконцентрировав всё внимание на подгибающихся коленках, стараясь не рухнуть на землю. Горус, посмотрев на меня, понял, что со мной что-то не так, забеспокоился, и быстро увёл нас из этого ужасного места. Механически переставляя ноги, как сквозь туман, я слышала голос Горуса:
– Душа моя, боюсь, ты не дойдёшь до дома, может быть, я тебя понесу?
– Нет, – с трудом разжав губы, ответила я, – нельзя. Заклинание невидимости может разрушиться. Не волнуйся, я дойду.
И дошла, правда, не помню как. В доме, Горус стащил с меня накидку, на руках отнёс в комнату, положил на матрас и сказал:
– Душа моя, я поступил глупо, что повёл тебя на Арену. Прости. Наши женщины ходят смотреть бои, но я не подумал о твоей жалостливости, излишней доброте, хрупкости…
– Горус, – перебила я его, – тебе не за что извиняться, ведь мы сами настаивали, что хотим всё посмотреть. И я не такая хрупкая, как тебе кажется. Сама, не раз, участвовала в состязаниях лучниц, люблю быструю езду на ящерах. Знаю, и что такое азарт, и радость победы. Просто то, что я сегодня увидела, я не только вижу впервые, но даже не подозревала, что ставкой в соревнованиях может быть жизнь или смерть разумного. Не беспокойся, со мной всё будет в порядке, только отдохну чуть-чуть.
– Отдыхай, Душа моя, – тихо ответил он с тяжелым вздохом, и вышел из комнаты.
Стоило мне закрыть глаза, как перед внутренним взором всплывали картины увиденного. В результате, я лежала, таращась в потолок, и ругала себя за излишнюю впечатлительность. Такое мое времяпровождение, с бессмысленным лежанием, только усугубляло тревогу о нашей дальнейшей судьбе, учитывая окружающую нас жестокость.
Стук в дверь заставил меня отвлечься от мрачных мыслей. Поднявшись, я открыла дверь.
– Госпожа, все ждут тебя в трапезной, – сообщила орчанка.
Там, действительно, собрались все, слушая только что вернувшегося Петроса. Выглядел он плохо. Кожа посерела, глаза ввалились, руки и хвост дрожат.
– Что с тобой? – кинулась я к нему, обнимая за талию.
– Очень устал, трудно общаться с Владыкой, – вымученно улыбнулся он в ответ.
И рассказал, что Владыка встретил его лично и произвёл на Петроса гнетущее впечатление своей жестокой холодностью, как будто у него вместо сердца в груди камень. Владыка недоверчиво, долго и подробно расспрашивал о жизни Петроса в Эльфийском Лесу и о повелении Духов предков вернуться в Орочью Степь. Потом, приказал камлать в своем присутствии, на глазах двух Шаманов, призванных оценить мастерство Петроса. Петросу было велено узнать у Духов предков ответ только на один вопрос - продвигаться ли оркам глубже в горы для увеличения добычи руды? В жертву была дана рабыня.