Страница 8 из 115
— Когда Вечный Воитель с магом Светоносным обрушили заклинание «Молота», обвалилась часть крепостной стены и Альгвардская башня, — Маргелиус задумчиво поглядел на свои искалеченные руки. Ему не только на гитаре не играть, но, похоже, никогда больше нормально не колдовать. Заклинание похоронило его заживо под каменными обломками на три долгих, бесконечных дня. Он поёжился от страшных воспоминаний, поймал взгляд Лаванды на своих руках и резко выпрямился.
— Ты не самая лучшая копия Маргелиуса, хотя историю его земель, похоже, знаешь хорошо, — хмыкнул Джейк, оглядывая скептическим взглядом широкоплечую фигуру опального мага, чтобы как-то поддержать беседу.
Маргелиус поднял на мгновение растерянный взгляд.
— В смысле — «копия»?
— Ну, я на ежегодном карнавале Ночь Монстров бывал, там попадались такие персонажи. Ты рано взял иллюзию внешности мага, ещё почти месяц до праздника.
Герцог очумело поглядел на троицу. Его принимали за копию его самого. За какого-то неадекватного почитателя самого себя. И он дожил до того, что удостоился быть включённым в персонажи «Ночь Монстров». Карнавал, где представляли худших, наитупейших представителей расы Мира Воителей и злобных монстров.
— Давайте спать, уже поздно, — вмешался Эйдран, которому не нравился этот новый беспокойный знакомый. Лаванда вечно всех брошенных кошечек и собак подбирает. Это распространяется и на всяких бродяг, которым, по её мнению, нужно помогать, обязательно накормить и обогреть.
Маргелиусу снились кровь и лёд. Холод сковывал, не давал дышать. Ему грезилось, что его, опутанного цепями, обожжённого и израненного, снова тащат на потеху толпе и заживо замуровывают в саркофаг. Нечем дышать. Боль и ужас. Выхода нет. Он вцепился обломанными ногтями в каменную плиту. Её не сдвинуть. Он заперт в ожидании жуткой, медленной гибели от заклинания, которое должно детонировать через неделю. Стужа сковывает его сердце, замораживает его кровь…
Джейк резко проснулся и прислушался. Затем поднял голову, поглядел на чужака и понял, что его разбудило. Тот спал беспокойно, задыхаясь, что-то бормоча во сне, лицо его было искажено ужасом. Джейк попытался разбудить мечущегося в бреду человека, но тот не просыпался.
Проснулась Лаванда и, быстро оценив ситуацию, разбудила Эйдрана. Развела костёр.
— Что с ним? — хмуро поинтересовался брат девушки.
— Не знаю. Его надо разбудить, — пробормотал Джейк, глядя на искажённое в агонии лицо. — И я не могу это сделать, он не просыпается.
Эйдран мгновение смотрел на попытки друга и сестры разбудить бродягу, затем решительно подошел к пылающему костру и взял горящую ветку. И приложил горящий прут к руке человека. Мгновение тому казалось, что чужак не проснётся. Все почувствовали порыв сильного холодного ветра; начали падать редкие белые снежинки.
— Разве ещё не рано для снега? — удивилась Лаванда, но ей никто не ответил.
Маргелиус дёрнулся и очнулся. Он ощутил жгучую боль в правой руке, скривился и упёрся ничего не понимающим взглядом в склонённые над ним испуганные лица. Затем поглядел на свою руку и на стоящего с догорающей веткой в руке Эйдрана. На лице мага появилось нехорошее выражение.
— Тебе снился страшный сон, и мы не могли тебя разбудить, — ответил за всех Джейк. Снег закончился. — Давно у тебя эти кошмары?
Маргелиус хмуро покачал головой. Ночных кошмаров у него не было ни разу со времени пробуждения.
Остаток ночи герцог провёл без сна, не рискнув пугать своими кошмарами новых знакомых. Да и спать что-то вовсе расхотелось.
На следующее утро Эйдран занялся изучением замка, решив поскорее закончить обход и уговорить сестру и Джейка убраться с негостеприимного Севера. Странные события предыдущий ночи поселили тревогу в его сердце.
Он увлёкся изучением полуразрушенной крепостной стены, тихонько что-то насвистывал, когда услышал тихое рычание. Взгляд его упёрся в крайне недружелюбную морду странника.
Эйдран судорожно сглотнул, понимая, что от огромного северного зверя не убежать. Слишком далеко до входа в замок. В глубине души он только надеялся, что сестра и её жених находятся в безопасности.
Странник мгновение глядел в глаза человека, затем выгнул спину и прыгнул, повалив того в пыль. Всякие чужаки на Севере ему не нравились. Они топали, шумели, нарушали вековую тишину его родины. Он занёс лапу…
Маргелиус вразвалочку вышел на солнышко, лениво потягиваясь. От увиденной картины он выронил трубку и с хриплым проклятием бросился к страннику, надеясь, что успеет добежать.
Зверь поднял мощную голову и задумчиво склонил её набок, разглядывая умными глазами новоприбывшего. Затем решил, что Маргелиус не представляет для него интереса в качестве обеда, и предпочёл вернуться к своему занятию.
— Нет! — заорал Маргелиус, бросаясь к страннику.
Тот поднял голову и тихо зарычал. Мощная лапа с огромными когтями упёрлась прямо в грудь до смерти перепуганного Эйдрана. Один удар такими когтями, и парень не жилец.