Лебёдушка

Из Стокгольма действительно прислали заказ на новую работу. С одной стороны — простой: иллюстрации к сказке Ганса-Христиана Андерсена «Дикие Лебеди». С другой...Так получилось, что лебеди для Кайсы теперь были не просто национальными птицами страны, в которой она родилась; не просто птицами из давно знакомой сказки — они, вернее, один из них, стали частью её жизни. И не такой, в которой Кайса только заботилась о безопасности, пропитании и крове над головой — иногда ей казалось, что это Лёутё о ней заботится и оберегает. Словно сторожевой пёс, сообщал он своим трубным голосом, если к хутору приближались гости. Если Кайса приходила на озеро поплавать — держался с ней рядом. Играл, брызгая на Кайсу водой с подросших крыльев. Ныряя, проплывал под ней, щекоча её по животу своими перьями. Просился рядышком на скамью, когда Кайса рисовала. А иногда подходил к ней, клал голову женщине на колени, заглядывал ей в глаза и ей казалось, что никто никогда не смотрел на неё с такой любовью, как эта сильная и гордая птица. Кайса протягивала руку, гладила холодящие пальцы скользкие пёрышки и Лёутё словно зажмуривался от удовольствия. Однажды и Кайса прикрыла глаза, привычно проводя от высоко поднятой головы лебедя вниз по длинной шее, к сложенным на спине, набирающим с каждым днём силу, крыльям. «Что я буду делать, когда ты улетишь?» - подумала Кайса. «Мы улетим вместе!» - вдруг ясно и чётко послышалось внутри её головы.

Кайса вздрогнула, открыла глаза и встретилась с лебединым взглядом.

- Тьфу ты, чего только не померещится от усталости.

Дело было далеко за полночь, но творческое вдохновение очень счастливое: оно никогда не наблюдает за часами. Если работа шла в охотку, Кайса могла сидеть над рисунками до утра и упасть в холодную одинокую постель с первыми лучами солнца.

«Тебе не померещилось» - снова «услышала» Кайса. - «Мы улетим вместе! Не спрашивай, как, я и сам не знаю».

Неизвестно, что сделала бы другая женщина, не привыкшая к чудесам в своей жизни. Сочла бы себя сошедшей с ума? Позвонила бы в «скорую» и отправилась в психлечебницу? Кайса лишь улыбнулась своему крылатому другу, потрепала его легонько по голове и вернулась к рисунку, на котором Элиса из сказки вязала своим братьям рубашки из крапивы.

- Улетим так улетим! Наверно, увидеть землю с высоты птичьего полёта - это гораздо круче, чем смотреть на неё из иллюминатора самолёта…

«Намного круче», - «ответил» Лёутё и пошагал в сторону сеней. «Я спать. До завтра!»

Так Кайса обнаружила, что их общение перешло на новый качественный уровень.

К концу лета Лёутё почти дорос до размеров взрослой птицы, но оперение его всё ещё оставалось сероватым. Он пробовал силу своих крыльев, ежедневно летая над лесным озером. Красовался перед сидящей на берегу Кайсой: взлетая с воды, долго разбегался, мощные ласты словно отталкивались от водной глади, огромные сильные крылья могли взметнуть брызги веером и солнечные лучи, преломляясь в каплях, заставляли их блестеть в воздухе большими огранёнными бриллиантами «чистой воды».

«Зима будет тёплой. Не стану перемещаться к югу, если согласишься мне помочь»

- А то ты не знаешь, что для тебя всё, что угодно сделаю.

«Что угодно не надо. Если всё-таки озеро льдом покроется, надо будет полынью вырубить.»

- Может, червей тебе накопать, да в погребе им зимовку устроить? Травы посадить в ящиках на окошке?

Кайсе показалось, что Лёутё улыбнулся.

«Сообразительная ты у меня. Кстати, Юкка правду сказал: не только самки гнёзда строят.»

Взметнув очередной фонтан брызг, лебедь взлетел над водой, а женщина в удивлении застыла: это что же получается? Он давным давно на расстоянии мысли читает да разговоры подслушивает?

«Читаю. Но не подслушиваю специально.»

Так и перезимовали: на червях, на пророщенных зёрнах ячменя и овса, на том «подножном» корме, что выбирал своим клювом Лёутё со дна озера. Как он и пророчил, в тот год выдалась невиданная для здешних краёв малоснежная зима без сильных морозов. Озеро с самого утра бывало покрыто тонкой корочкой льда, которую Кайса разбивала прадедовой рыболовной пешней.

К наезжающим время от время гостям лебедь привык, правда, никому не позволял никаких вольностей в свой адрес. Ээва потянулась как-то разок погладить красавца Лёутё по голове, не вняла странному шипяще-свистящему звуку предостережения — и получила крепким клювом по руке. Синяк долго не сходил, потому и желающих повторить «подвиг» девушки не находилось. Впрочем, с появлением лебедя в доме Кайсы, двуногие гости на хуторе стали появляться гораздо реже: если и раньше считали её «дамой со странностями», то птица, расхаживающая по дому, как вальяжный барин и ревниво провожающая каждый жест, обращённый в сторону хозяйки дома, даже в глазах старых друзей всё больше делала женщину «чокнутой старой девой». Она не обижалась — это было даже удобно: становилось всё меньше докучающих уговорами о переезде в город.

На следующее лето пернатый «квартирант» ещё больше посветлел оперением, тёмный клюв пожелтел — остался только чёрный треугольник на самом его кончике, голос стал ещё солиднее. Кайса удивлялась тому, что перестала думать о Лёутё как о лебеде. Она воспринимала его как молодого человека с мужественным и стойким характером и частенько жалела, что тела их существуют как бы в разных мирах. Сильный и вечно настороженный Лёутё наедине с ней превращался в ласковое и заботливое существо: поглаживал её своей длинной шеей, перебирал клювом волосы, обнимал огромным «ангельским» крылом. Кайса была невысокого роста — 165 см и когда Лёутё вставал в полный рост — на полную ласту, гордо подняв голову на длинной шее — он оказывался даже чуть выше женщины и если она вдруг ускоряла свой шаг, мог положить клюв ей на голову: «Не беги! Не успеваю!».