Лебёдушка

Гулять второй день свадьбы пришли уже самые стойкие. Тётушка Вилма пирогов как на целый полк напекла, разносолов домашних из погреба не пожалела...Эркки хотел все расходы по организации свадьбы на себя взять, да Анита с тётушкой воспротивились. Хоть и была Анита Койву сиротой, но не совсем уж безродная да безденежная. И приданое у неё  собрано, как в старые добрые времена. И тугая копеечка накоплена за то время, что училась в Оулу, да работала там же некоторое время после учёбы. Работала бы, может, и дальше, да приехала однажды в отпуск к тётушке Вилме, очаровали её здешние места (и хозяин местного магазина) настолько, что, уезжая, пожилой родственнице открыла свои планы. Доработать ещё годик в большом городе, а потом попытать судьбу здесь, в Мяннюнкюля.

- Вот же ж как бывает: кто-то в большой город бежит за красивой жизнью, а кому-то и наши края для жизни — краше некуда, - вещала Вилма на весь магазин, завидев в дверях Марту, приехавшую за покупками. Не понимали местные жители, почему не хочет «ведьма» на поиски дочери отправиться. Да и такая ли уж Марта всевидящая и всемогущая, коль не знает, куда её Лиису занесло? Либо знает, да молчит. Что ей старшая дочь, когда на старости лет игрушку себе родила?

Вилма ещё и потому приезду Аниты обрадовалась, что ближе к старости повылезали все болячки, что за долгую трудовую жизнь заработала. Артрит замучил, в поясницу то и дело прострел ударял так, что ни охнуть — ни вздохнуть, слабело зрение, да и вообще сил и резвости значительно поубавилось. Своими детьми бог Вилму с мужем не наградил: авось, хоть у племянницы под присмотром дни свои закончит? И не жалела тётушка для Аниты ни денег, ни доброго слова. Девка-то знатная выросла, с понятием и умеет добиваться того, чего захочет. Полюбился ей Эркки — и вот он, пожалуйста, сидит с племянницей рядом, знай, хрустящих огурчиков на тарелочку подкладывает…

Однако, не укрылись от тётушки Вилмы ни красные глаза племянницы, ни то, в каком напряжении та сегодня рядом с Эркки сидела. Когда Юкка приехал, чтобы забрать подарки всё ещё сложенные горой в одной из комнат арендованного Эркки ресторана, пожилая женщина поманила Аниту - якобы на помощь. Сама же улучила минуту, усадила племянницу на стул в кладовой, сама рядом села, лоб Аните сухонькой рукой потрогала:

- Ты не заболела ли часом? Глаза красные, жмёшься вся, как в ознобе…

Простые тётушкины слова вдруг прорвали водопад из слёз.

- Ой, тётя Вилма, не знаю я, что мне делать...Даже не представляла себе, каково это — ну, с мужчиной в первый раз...Болит всё, словно внутренности сейчас вывалятся...И кровь никак остановить не могу...Ох...Аж печёт всё! Мне бы лечь — полежать, отдохнуть...а тут надо как артистка в театре — роль счастливой молодой жены играть…

Вилма свела брови к переносице, задумалась. Дверь в кладовую распахнулась — Юкка пришёл за очередной партией подарков.

- Юкка, погоди ты! Сходи, сядь за стол, поешь спокойно, а то второй день голодный мечешься... Позову тебя, когда разберём тут всё.

Смышлёный парень ретировался, не задавая лишних вопросов, Вилма же повернулась к племяннице, взяла ту за руки и умиротворяющим голосом заговорила:

- Хорошо, что блюла ты себя так долго, не взирая на эти ваши «сексуальные революции», да плохо то, что советчиц в женских делах у тебя, как вижу, не было. Никто не объяснил, что женщиной быть — не только услада да радость, но и боль и печаль. Ты уж, девка, крепись, как хочешь, а Эркки своему не отказывай. Для мужиков утехи постельные больше, чем для нас, значат. Хотя есть и бабёнки такие, что ни одного, у кого в штанах что-то шевелится, не пропускают. У Эркки сейчас времечко, когда бес в ребро шибает. Молодая ты да ладная — это кому ж не понравится, а вот то, что необученная — сразу минус в мужских глазах. Не каждый учить да нянчится намерен. И получится, что либо возненавидишь мужа на всю жизнь, либо будешь терпеть, не знаючи, что и для нашей сестры в этом деле радости достаточно. Приходи ко мне в субботу. В сауну сходим, попаримся, поболтаем. У меня пусть опыта не много, но расскажу хотя бы о том, о чём знаю. Не хочу, чтобы нашёл себе твой муж в чужой постели утешение — он и так какой-то смурной в последнее время ходит. А вот с кровотечением сходила бы ты завтра же к Марте-ведунье. Слышала я, что такое может быть, но чем тут помочь — не знаю...Я, вон, Юкку попрошу, свезёт тебя к хутору и проводит до Мартиного дома.

Анита промокнула глаза протянутым тётушкой платочком, крепко обняла родственницу.

- Вот что б я без тебя, тётушка, делала?!

- Сходи, в зеркало поглядись, поправь красоту свою. Да Юкку мне покличь, допакую подарки ваши.

Напрасно Анита боялась повторения кошмара первой брачной ночи. Вернулись они с гулянья в ресторане поздно вечером, но Эркки даже в дом заходить не стал. Пробурчал что-то про соседа Тилхонена и пошагал к расположенному в паре сотен метров соседскому участку — только полы нового пальто развевались.

Анита весь вечер разбирала подарки, привезённые Юккой. Много полезного надарили. И это же ещё не всё: по весне должны прибыть подарки живые! Решили жители Мяннюнкюля, что раз снова вошла в дом Эркки молодая хозяйка, негоже, чтобы хозяйственные постройки пустыми стояли, надо разводить скотину заново. Анита прислушивалась к себе, вспоминала городскую жизнь: стоило ли уезжать из Оулу? Эркки поначалу таким весёлым да заботливым казался, что одинокая городская жизнь привиделась постылой и серой. А теперь как подменили его.

«Пойду завтра к Марте, спрошу у неё зелья приворотного...»

С такой мыслью заснула Анита и спала крепко. До того самого момента, когда муж ввалился в комнату, пьяный, стукнув распахнувшейся настежь дверью о стену. Кое-как стянул с себя Эркки верхнюю одежду и, промахиваясь руками и ногами мимо одеяла, наконец, смог под него забраться, и тут же отключился, повернувшись к жене спиной. Та несколько минут лежала с широко раскрытыми глазами. Казалось, что стук её сердца, бухавшего в груди кузнечным молотом, слышен на всю комнату. Считала сердечные удары. Прислушивалась к тому, как перескакивают с цифры на цифру часы на стене. Потихоньку успокаивалась: сегодня никто её не тронет, ну а там как-нибудь уж оно сладится — сколько замужних женщин на белом свете, живут же как-то?!