Страница 5 из 98
Герой уже сидел на кресле и гладил щенка, что прижался к его ногам, когда юноша пришёл в гостиную с миской молока. Он поставил её перед испуганным животным и сам сел около него. С опаской тот принял угощение.
- Ты смело поступил, — наконец, сказал герой, и Левендат встрепенулся, он, похоже, задумался и забыл о госте.
- Смело? Я опять окажусь виноватым, во всем. Даже в том, что этот щенок попал в церковь, обвинят меня. Мне не привыкать. Одно слово епископа и опять отец будет считать меня плохим и неблагодарным сыном, отчитает, накажет за то, что я не делал. Мне не поверят, мне никогда не верят, я уже смирился. А вот вы… Вы поступили смелее, чем я… Он вам это припомнит, не стоило меня поддерживать, он этого вам не простит, — печально покачал рыжей головой юноша и усмехнулся своим мыслям, и вновь задумался.
- Мне это все равно. Что мне мнения этого человека? Я много о тебе знаю. Гуран часто рассказывал про тебя в своих письмах. Меня всегда смешили и радовали твои выходки. Я восхищался такой изобретательности…
- Зная отца, вам он жаловался, я «оскорбил» пекаря, «украл» у портного, «довел» до приступа кузнеца и другое… Я ведь прав? Я понимаю, все это, за столько лет он не сказал никому о том, что я чего-то добился… Это просто пропало, за словами епископа, что я наказание. Всем проще так думать, и отец с матерью тоже с ним согласились и сестры, да в общем-то всем так проще. Я привык к этому, - в голосе сквозила обида и старый герой видел, как тяжело этому ребенку это произносить вслух, признаваясь кому-то и главное себе.
- Ты и правда удивительный юноша, я не ошибся в своих суждениях. И хочу попросить прощения за твоего отца, Гуран всегда был таким, он всегда делает поспешные выводы, и мне очень жаль, что он не смог за всем этим тебя понять. Но ты удивительный человек, я восхищаюсь тобой. Ты противостоял всему городу с ранних лет, и ты так смело бросил правду в лицо тому, кому боятся возразить все. И не смотря на все заявления вашего епископа, если ты захочешь, ты можешь расположить город к себе. Ты сумел сохранить такое тепло и улыбку, веру, ты это сделал и это достойно восхищения.
- Что толку… – горько усмехнулся сын главы и погладил щенка, что лёг у его ног и задремал, - это только ваши слова, вы уедете и все вернется на круги своя. А я еще поплачусь за сегодняшнюю выходку.
- Если останешься, и правда не будет смысла, — устало согласился Сет. – Поэтому я предлагаю тебе ехать со мной. Не знаю, что смогу предложить. Но явно там не будет ненависти и непонимания. Я предлагаю тебе выбор: рискнуть и попробовать принести своей жизнью пользу или остаться тут, где тебя не понимают, и боюсь, никогда не поймут, твой отец точно. Но пойми, Левендат, ты способен вести за собой толпу, ты способен быть великим…
- Про семью вы правы, а остальное… Зачем мне это? — отмахнулся юноша, предательские слезы блеснули в уголках глаз. Сет смотрел на неугомонного мальчишку и видел, что тот и правда был ещё ребёнком, взрослые черты только начали менять его, но и они были нежными и добрыми.
- Они тебя уничтожат за то, что другой, за то, что живой.
- Знаю, ну и что? Вам то, что от этого?
- Мне ничего, но, Левендат, ты мне понравился, сын Гурана, ты достоин большего, и я хочу видеть твою искреннюю улыбку, а не эти печальные обиженные глаза.
Мальчик усмехнулся, но ничего не ответил. Он смотрел в огонь и о чём-то думал, а по его щекам бежали беззвучные слёзы. Тут в прихожей скрипнула дверь, послышались тяжёлые шаги городского главы и торопливые его жены.
Глава влетел в гостиную и хотел что-то сказать сыну, но так и замер, впервые видя на его щеках слезы. Левендат не сразу и понял, что в комнате кто-то появился, потом поднял голову и увидел отца, молча встал и вышел из гостиной. Сет печально вздохнул, он взглянул на друга и сказал:
- Я заберу его с собой, пока ваш город не убил его за его живой нрав. Мальчик достоин большего, чем презрение и страх, что внушил во всех ваш епископ.
Левендат вбежал в свою комнату и впервые с младенчества заплакал, он бросился на постель и уткнулся в подушку лицом. Старый герой сумел затронуть то, что давно болело, и искало выход, но он сам боялся себе признаться, произнести все это вслух, но вот он человек, что вынудил его это осознать, надавил на рану и заставил выть от боли. Можно бы стерпеть, но вот оно понимание и тепло, неподдельная забота, и слезы побежали из глаз и их оказалось не остановить. Вдоволь наревевшись, он уснул, проснулся от нежного прикосновения тяжёлой руки к его плечу. Открыв глаза, увидел, своего отца, с беспокойством смотрящего на него. Уже опустились сумерки, и лицо родителя было еле различимо.
- Как ты? – заботливо спросил он у сына. Юноша не ответил. – Прости меня, — тихо проговорил городской глава.
- Ты ни в чём не виноват, — хриплым, от рыданий и сна, голосом ответил Левендат.
- Виноват… — грустно улыбнулся отец, — я позволил епископу сделать так, что тебя возненавидел весь город… я должен был это остановить… Но ведь я тебя не понимал… Мы с матерью должны были попробовать тебя понять…– в груди юноши опять, что-то заболело, и он понял, что ещё чуть-чуть и снова зарыдает во весь голос.
- Не надо, отец, — он легко поднялся и подошёл к окну. – Я знаю, что вы меня любите и мне этого достаточно… Я и не просил вашего понимания, а сейчас… Оно приносит мне только боль… Не надо, не оправдывайте свои поступки… я прошу…