Страница 6 из 69
Человек в белом халате, видимо хозяин этой комнаты, подошёл к одному из «сейфов» и потянул на себя дверцу. Выкатилось что-то наподобие больничной каталки, на которой лежал кто-то, накрытый простынёй.
Мужчина, привезший меня, приподнял край ткани. И я увидела… Александра. Это было настолько невероятно, что я не закричала, не заплакала, не упала в обморок, лишь выдавила из себя: «Когда?».
– Девять дней назад. Разбился на трассе Москва-Самара. Всё это время он находился в коме. Почему-то при нём не оказалось никаких документов. Только вчера мы обнаружили во внутреннем кармане его пальто не замеченную раньше квитанцию Интернет-компании. По ней вас и нашли... – сказал мой проводник.
– Он получил ушиб головного мозга. Обширная гематома. Оперировать было бесполезно… – добавил молчавший до этого хозяин комнаты.
Я не понимала ни слова из того, что мне говорили. Как не понимала ничего из происходящего в следующие три дня.
Похороны взял на себя Союз журналистов. Он же организовал поминки. Принимая соболезнования, я, кроме «спасибо», не произнесла в эти дни ни одного слова. Друзья наперебой предлагали «пока пожить у них».
Но после поминок я пошла к себе домой. Зайдя в квартиру, на ходу сбрасывая шубу и снимая ботинки, включила компьютер. На рабочем столе висела табличка: «Вам сообщение!». Открыв почтовый ящик, я обнаружила два письма. Первое было следующего содержания:
«Уважаемая г-жа Неклюдова, Ваш роман «Увидеть Париж – и жить!» принят к публикации. Согласно договору, подписанному Вашим литературным агентом, первая половина авторского гонорара будет перечислена на Ваш банковский счёт в начале следующей недели, а вторая – при поступлении на склад готовой продукции первых 5 тысяч экземпляров.
С надеждой на дальнейшее сотрудничество, директор издательства «Феникс» Александр Андрюхин».
А во втором письме, пришедшем из туристического агентства «Спутник», сообщалось, что виза во Францию получена и через неделю я лечу в Париж.
Эти письма вернули меня к действительности. И сразу возник вопрос, который до этого момента я гнала от себя: что же произошло на самом деле? Достав конверт, полученный в больнице вместе с одеждой и вещами Александра, я разложила перед собой найденные в нём бумаги.
Справка о смерти: «…скончался в результате прекращения мозговой деятельности 26 декабря 1997 года в 17 часов 45 минут». К ней приколот эпикриз: «…поступил в отделение с черепно-мозговой травмой в бессознательном состоянии 18 декабря 1997 года…». А вот и квитанция об уплате за подключение к электронной почте. Внимательно её рассмотрев, я нашла дату внесения денег и вздрогнула: рядом с подписью Александра стояли цифры: 24.12.1997.
Я открыла нижний ящик письменного стола, в котором муж хранил важные бумаги. Поверх рукописей и старых писем лежали два договора. Первый (о заказе на роман) был заключён 18 декабря, прикреплённая к нему расписка в получении аванса – 24 декабря, акт о сдаче-приёме рукописи – 26 декабря. Второй (о подключении к электронной почте) – подписан 24 декабря.
«Он жив! – думала я. – Не мог же он писать роман, заключать договоры, получать и отдавать деньги и в это время лежать в коме в реанимации областной больницы! Я пойду ко всем, кто подписал эти бумаги, – они подтвердят, что Александр жив!».