Страница 9 из 65
– Да что ты прицепился к этому Драгану?! Неужели не можешь на меня воздействовать без упоминания о нем?
Даниил прищурился.
– Могу. Но мы отклонились от темы. Ты вроде сказала, – обращение на «ты» он тянул, словно пробовал на вкус, – что в эксперименте больше нет смысла, но продолжаешь настаивать на нашем общении. Почему?
– Потому что знание с погрешностями лучше, чем отсутствие знания вообще.
– Допустим. Но твоя какая выгода? Неужто из-за банальной скуки или интереса ты с легкостью готова терпеть мой гнев, выслушивать крики и оскорбления? Испытываешь от этого какой-то мазохистский кайф? Мне начинать готовиться к извращениям?
– К мазохизму и садизму отношусь крайне негативно. И кричал ты не на меня, а на тот образ, который я позволяла тебе видеть. Поэтому оскорбленной и уязвленной себя не чувствую.
– И все-таки?
Олимпиада, предвещая, что разговор зайдет в нежелательную сторону, попыталась отшутиться и для правдоподобности посмотрела в глаза оппонента. И что сработало дальше – мужской гипнотический взгляд или женский порыв искренности – не ясно, но Липа скоро начала исповедь:
– Когда я в детском саду подралась с мальчиком, мне было совсем мало лет. Но последствия до сих пор живы. Меня с опухшим глазом увезли в больницу, куда прибежали родители и прихватили Серегу – моего старшего брата. После выяснения обстоятельств происшествия родители сказали, что драться плохо и я в некоторой степени тоже виновата. Серега еще отчитал, но аргументировал это тем, что если я захочу насолить обидчику, надо звать его. Все-таки драки – это мужской стиль разборок. А он меня старше всего на три года, только в школу тогда пошел. И уж страха и ужаса его облик в семилетнем возрасте точно не вызывал.
Я запуталась в наставлениях родителей. Они ведь у меня историки, оба кандидаты наук. Мне все детство сказочные истории рассказывали поочередно с биографиями великих исторических личностей. А они такие все сильные, уверенные, непобедимые, что невольно я взяла их за безусловный пример поведения. Поэтому бросить в обидчика лопаткой в качестве защиты песочного замка казалось единственно верным решением. А в результате – гетерохромия, укоры родителей и неискренние извинения того мальчика. В том возрасте я и не слыхивала ничего о когнитивном диссонансе, хотя он разрывал меня на мелкие кусочки. Я считала, что не ответить на обидные слова или действия нельзя, но и ответить – тоже не совсем правильно.
Со временем я решила, что идеальная тактика – это поведение, при котором тебя просто побоятся ударить. Но грозной я по природной фактуре быть не могу, поэтому искала иные пути. На мое счастье, родилась я с приятным темпераментом и интеллектом, что и стало примагничивать друзей и добрых приятелей. Я обросла носорожьей кожей, прочным станом друзей и умением понимать людскую психологию. Я почти всю жизнь стою в не заметной для окружающих оборонительной стойке, благодаря чему нападок на меня с детского сада не совершалось.
Мне важно ощущение безопасности. А ты мне безопасным не показался. Я не поняла твою мотивацию действий, что вызвало бесконтрольный страх. А страх портит существование. Поэтому я решила, что если сумею понять, что вызывает в тебе эмоции, то сумею понять твою психологию. Значит, сумею, обезопасить себя.
Когда последние слова были произнесены, Олимпиада с ужасом прижала рот ладошкой, в последний раз взглянула в пытливые глаза Даниила и убежала так быстро, как это позволяют высокие каблуки. Продолжение конференции и выступление Драгана она позорно пропустила, прячась в собственной квартире и отключив все средства связи.
Ни с кем она не делилась прежде подобными мыслями. Ей было спокойней, когда ее веселость и живой нрав принимали за истинную сущность девушки, а не за попытки выстроить защитный панцирь. Если бы Липа выговорилась Даниилу в период его безразличия и игнора, то внезапный порыв можно было бы списать на синдром «случайного попутчика». Но ведь они успели повздорить, повеселить студентов и перейти на «ты», то есть посторонними их точно не назвать.
Затеяв эксперимент, результаты которого она планировала бережно хранить вдали от посторонних экспертных мнений, она сама стала подопытным кроликом. Кто кого исследовал? Кто из них двоих за счет оппонента подкармливал свой азарт? Олимпиада чувствовала, что проигрывает по всем фронтам. Она выдала вражеской стороне секретную информацию, но она еще не проиграла. Эксперимент завершать нельзя, иначе Даниил подумает, что она сдалась. Значит, посчитает ее более слабой, чем она есть на самом деле. Значит, сможет оказывать на нее непозволительное воздействие.
Олимпиада на протяжении долгих лет выстраивала защитный ментальный, не заметный невооруженному глазу и физическим приборам футляр, но при этом обладала футляром вполне реальным и осязаемым. Им для девушки стала недавно приобретенная квартира.
Ее бабушка по отцовской линии оставила в наследство двоим внукам трешку в приличном районе. Липа с Сергеем обсудили свалившееся на них богатство и решили жилье продать и разделить деньги пополам. Сергей к тому моменту уже являлся обладателем приличной жилплощади, обожаемой дочурки и красавицы-жены, которая в ближайшее время готовилась порадовать супруга сыном. Полученных денег ему как раз хватило для досрочного закрытия ипотеки. А Липа сумела приобрести скромную однушку, и выделенных ей средств хватило даже на ремонт. В единственной малогабаритной комнате стены она обустроила как книжные полки – они занимали пространство от пола до потолка. Ради этой прихоти она даже отказалась от новомодного натяжного потолка. Таким образом она отвоевала порядка пятнадцати сантиметров высоты стен. Давнишняя слабость Липы к книгам выстроила для нее крепкую оборонительную башню.