Китайская комната

Липа раскладывала на парте материалы для семинара у группы дизайнеров, когда ее сшибла с ног звуковая волна:

– Олимпиада Ильинична! – в аудиторию за несколько минут до начала занятия ворвался разъяренный Даниил Юрьевич.

Будь в ней чуть более развит инстинкт самосохранения, он бы завопил на полной мощности: «Надо бежать, спасаться!», поскольку не может столь гневное обращение не таить опасности. Но Липа посчитала гарантом своей защищенности многочисленных студентов, свидетельствовавших нарастающему конфликту.

– Внимательно вас слушаю, – невозмутимо отозвалась Олимпиада Ильинична.

– Вы передо мной позавчера извинялись, чтобы сегодня устроить очередную подлянку?! Спокойно вам не живется? Может, стоит обратиться в деканат, чтобы вас побольше загрузили работой?

– Будьте так любезны, обоснуйте подобную вспышку негодования.

Конечно, ей не нужны были объяснения. Для нового всплеска эмоциональной активности от кажущегося неуязвимым коллеги она потратила немало сил и природного обаяния.

В апреле кафедра философии устраивала ежегодную научную конференцию с докладами студентов, преподавателей и приглашенных гостей. Звездой мероприятия должен был стать словенский профессор с мировой известностью и красивым именем Драган, на лекцию которого выстроилась очередь с прочих факультетов и даже университетов города.

Олимпиада подготовила несколько докладчиков-студентов не только из философов, но и среди психологов, социологов и даже дизайнеров. Последние особенно порадовали ее предприимчивое чутье, если принимать во внимание недавнюю стычку с их преподавателем живописи. Случайно до Липы дошел слух, что на следующий день после конференции юные дизайнеры и культурологи собираются в музей на встречу с каким-то потрясающе талантливым и успешным художником. Она по указанным характеристикам могла выделить только Сальвадора Дали, но он умер вскоре после ее рождения. Значит, речь о ком-то другом. Липа не блистала познаниями в сфере современного искусства, но интриги плела мастерски. Как говорится, где-то убыло, где-то прибыло.

Задушевный разговор с юной лаборанткой кафедры позволил выяснить, что та самая звезда с красками и кисточками (или чем он там орудовал, чтоб добиться громкой славы?) в их городе всего на два дня и встречу с огромным трудом выбивал Даниил Юрьевич. Идея Олимпиады была в определенной мере жестокой. Она сама бы – на месте жертвы – точно разозлилась. Но стоило рискнуть. Даже если наставник студентов-дизайнеров и попытается в порыве яростных чувств сдавить ее шею до болезненного хруста и последующего паралича, она улизнет за счет прыти и ловкости.

Олимпиада сумела договориться с нужными людьми до того, что конференцию и выступление словенского профессора переставят на день встречи с заезжим в их захолустье живописцем. Она действовала весело и рискованно, как в анекдоте, – на кафедре сказала, что в другое время не сможет профессор, а перед профессором извинялась, что университет способен провести мероприятие только в один конкретный день. На ее стороне оказались хитрость, смелость, бесшабашность и немного удачи.

Несколькими годами ранее, когда Липа и сама была студенткой и выступала с докладами на конференциях, Драган уже посещал университет, в котором она училась. И тогда же заприметил невероятно пытливую девушку с изумительными глазами и не менее изумительными достоинствами фигуры. Она умудрялась задавать ему вопросы, используя максимум с десяток английских слов, грязно измывалась над иностранной грамматикой, но ее певучее произношение окупало недостаток знаний. Стоило бы сказать, что он разом воспылал к ней наставническими или отцовскими чувствами, если учесть их разницу в возрасте, но справедливей ограничиться формулировкой «воспылал чувствами». Характер этих чувств оставим на совести Драгана, поскольку никаких лишних и оскорбительных движений в сторону миловидной Олимпиады он не совершал. Девушка подозревала о симпатии словенского профессора, поэтому ей бы хватило взмаха ресниц, чтобы убедить его перенести дату выступления. Однако она, как и ее воздыхатель, была дружна с собственной совестью, поэтому дополнила природное обаяние придуманными фактами.

Когда информация о перестановке в сроках расползлась по университету, и студенты, и преподаватели единогласно сошлись во мнении, что поход в музей придется отменить. Преподаватели отдали дань традиции и решили, что академические дисциплины важнее, чем беседа с художником сомнительной репутации. А студенты, как любая молодежь, не обделенная смелостью и здоровыми амбициями, предположили, что еще обязательно пересекутся с современным гением, но когда между ними будет не пропасть в мастерстве, статусе и популярности, а когда они получат право беседовать на равных.

– Вы хотя бы представляете, сколько я окучивал этого художника? – странно, но последнее слово Даниил брезгливо выплюнул. Видимо, поверхностное представление Липы о бесперспективности современного искусства не только плод ее интуиции, но и свершившийся факт.

– Понятия не имею, – наглая ложь. – Но и Драган не паренек с соседней улицы в трениках и с гитарой. И даже не беглый олигарх, занятость которого составляют лишь попытки спрятать свое дражайшее тело от вездесущих спецслужб. У Драгана, видите ли, плотный график и внушительный список достижений, чтобы пренебрегать его просьбами и интересами.

Молодые, романтично настроенные и бесстрашные студентки с умилением уставились на преподавателей, которые отвратительно идеально смотрелись вместе.