Китайская комната

Олимпиада подавилась воздухом.

– Нихренашечки ставка! А я тебе что? Или обмен получится неравноценным, или он витает в области нелегального и аморального. Банк грабить не стану, даже не проси!

Насколько Данил ценил упомянутый портрет, Липа прекрасно знала. Но помимо душевной привязанности он был связан с художником финансово. За картину автору предложили такую сумму, на которую можно безбедно существовать, как минимум, год, не работая и не залезая в долги.

– Если я одержу победу, то ты окончательно переберешься ко мне.

Олимпиада по-прежнему упрямо утверждала, что у нее два дома, и Данил чувствовал себя обделенным. Он, черт возьми, ревновал к жилплощади с массивными книжными стеллажами!

Дон копошился в зеленой листве, будто специально оставляя хозяев наедине подольше.

– А вот скажи мне, любезный, ты спор с какой целью затеваешь? Ведь в любом случае окажешься в выигрыше. Если я перееду, то ты просто и быстренько добьешься желаемого. Если решишься уничтожить картину, то я стану отвоевывать ее право на жизнь. То, что она ужасает меня, не значит, что ее нужно сжечь, разорвать, сложить самолетиком и отпустить по ветру. Как тебе в голову это вообще пришло? Если мы начнем спорить по поводу судьбы портрета, то сблизимся еще больше, чем при обыкновенном совместном проживании.

– Думаешь, что в спорах рождается истина?

– В спорах рождаются папоротники и лишайники, но никак не истина. Однако споры требуют регулярного активного и даже агрессивного контакта, поэтому, хочешь не хочешь, наша связь только окрепнет. Итак, каков твой расчет?

От ответа Данила спас Дон, в окровавленной морде которого обнаружился жирный голубь. Добычу он вновь презентовал напуганной девушке.

– Он видит, что я пытаюсь о тебе заботиться, и повторяет. Согласись, это большее достижение в воспитании, чем требование принести мяч или подать лапу.

– А ведь я даже не успела согласиться на условия спора, но, по-видимому, все же придется перебраться к тебе.