Чужая

 Еще один гном выступил вперед, и я обратила внимание, что он немного отличается от других тем, что чуть выше ростом, не так массивен и черты лица менее грубые:

– Присаживайтесь. Я Повелитель гномов, меня зовут Мин. Мы понимаем, что вы устали после трудной дороги, но любопытство не даст нам покоя, пока мы не узнаем вашу историю. Сейчас вас напоят и накормят, и вы нам расскажете, как оказались здесь.

– Кормить не надо, мы сыты, только пить хотим, – ответил Эдмунизэль.

В это время, в дверях появилась гномка, толкающая перед собой грохочущий столик на колесиках, заставленный наполненными мисками, кружками и кувшинами, сделанными из металла. Перегрузив все это на наш стол, она молча ушла.

– Пусть начинает иномирянка, – властно распорядился Повелитель Мин, усаживаясь за стол со своей свитой. Мы   тоже сели за стол, лицом к гномам, и я в душе  посочувствовала  Эдмунизэлю, колени которого оказались на уровне его груди.

– Меня зовут Ева… – в который раз начала я свой рассказ. Уже севшим голосом, закончила словами, – …так я попала в город эльфов.

 Гномы, некоторое время, сидели молча, не отводя от меня глаз.

– Про твой мир хотелось бы узнать подробнее, – сказал один из них.

– Конечно, - согласилась  я, мечтая скорее лечь и закрыть глаза. – Только, если можно, уже не сегодня. Я очень устала.

Они согласно кивнули.

Теперь, Эдмунизэль стал рассказывать нашу версию этого визита к гномам. Дескать, хотелось бы больше контактов, чтобы лучше узнать друг друга, для взаимной пользы.

Выслушав его, Повелитель Мин надолго задумался, а потом сказал:

– Ты что-то недоговариваешь, Дэм. Но ты не представляешь для нас никакой угрозы, будучи один и на нашей территории. Поэтому я позволю тебе здесь остаться. Надеюсь, пробыв у нас дольше, ты будешь более откровенен. А пока отдыхайте. Вас проводят в гостевые покои.

На этом, все поднялись и вышли. Вскоре к нам пришла гномка и басовитым голосом позвала  за собой. Мы снова вышли на Улицу. Пройдя по ней, нам открыли одну из дверей. Войдя, увидели небольшую комнату с накрытым столом, из нее вели две двери. Гномка объяснила, что за ними  спальня и гигиеническая комната. Указала нам коротким толстым пальцем на заставленный, наполненной посудой, стол и посетовала, что мы сегодня не поели днем.

– А вы едите три раза в день? – поинтересовалась я.

– Да, а вы сколько?

– Два – утром и вечером.

– То-то я смотрю вы такие худые – кожа да кости. Девка-то,  на лицо такая красавица, а фигура как худосочная палка, –  проворчала она  недовольно, и предупредив, что зайдет через полчаса забрать посуду, ушла.

 Присев к столу я отметила – вилок нет, только металлические ложки. Не узнав ничего знакомого, кроме мелко порезанного мяса в какой-то подливе, мы с опасением попробовали всего по чуть-чуть. Поев, пошли осматривать остальные помещения. Гигиеническая комната имела  отгороженный ширмой ватерклозет. Еще  рукомойник  и  каменную ванну с рычажным краном, из которого, при его открытии, текла теплая вода. Вся использованная вода собиралась в желобок, выдолбленный в полу, и стекала в дырку под рукомойником. Висели полотенца из грубой ткани, небольшое зеркальце, лежало кусковое мыло, жесткая мочалка из каких-то водорослей и, о, радость! –  расческа.

В спальне стояла короткая и очень широкая каменная кровать. Мы сразу решили, что ляжем поперек, так получится  длиннее. Толстый матрас был набит чем-то вроде соломы и застелен простыней, подушек нет, одеяло – толстая ткань.

Впервые мы оказались с Эдмунизэлем вдвоем в более или менее цивилизованных условиях.

– Позволь, я помою тебя сам? – с надеждой заглядывая мне в глаза, попросил Эдмунизэль.

– Это здорово, у меня  уже ни на что нет сил, –  согласилась я, еле ворочая языком и с трудом удерживая глаза открытыми.

Ванна оказалась коротковата, лечь в ней не удалось, я расположилась только полулежа. Эдмунизэль, взяв в руки мочалку и оценив ее грубую волокнистость, поморщился, отложил ее и, намылив свои ладони, стал нежно ими намыливать меня. Я так устала и так расслабилась, под его чуткими, ласковыми руками, что чуть не уснула. Он вытер меня после купания, я зажала в руке расческу, и он отнес меня на кровать. Усевшись по-турецки, я, несмотря на усталость и желание лечь и не двигаться, принялась расчесывать волосы, иначе завтра их не разодрать. Эдмунизэль, как завороженный, следил за каждым моим движением.

– Можно мне попробовать? – потянулся он к расческе.

Я откинула голову назад, закрыла глаза и блаженствовала от его осторожных движений, иногда урча от удовольствия.

– Это так приятно? – удивился Эдмунизэль.

– Да, очень, когда это делает кто-то другой и так бережно. Спасибо. А теперь давай спать, сил нет, того гляди свалюсь.