Страница 25 из 120
– Поздно задавать подобные вопросы, – ответил я.
Прислуга не двигалась. В тишине подвывал ветер, а холодные снежинки ударяли в лицо. Среди рабочего персонала я заметил быстро приближающуюся фигуру.
– Отец... – прошептал я. Папа посмотрел мне в глаза с укором, с обидой, с непониманием, посмотрел и ушел. Я хотел пойти следом, но мама остановила:
– Не нужно.
– Танчен? – улыбнулась Рёкку. Сестренка и Танчен дружили с детства.
– Малышка Рёкку! Подросла, похорошела, – Рёкку поцеловала Танчена в щеку.
– Вы заодно? – спросила мама.
– Да.
– Сам подставился, еще и друга подставляешь!
– Никто меня не заставляет, – ответил Танчен.
– Идемте в дом, – пригласила мама.
– Кто она? – спросила Рёкку, указывая на информатора.
– А-а-а... Пятая. Не спрашивай, – отмахнулся я. – Сказал же, сиди на корабле!
– Там нет никого! Мне страшно... – заупрямилась Пятая. Лин натянула на информатора защитный костюм, чтобы она никого не смущала.
– Пусть пойдет с нами, – попросила Рёкку.
– Я не против, пусть идет, – согласилась мама.
– Веди себя прилично! – буркнул я. – Седьмой и Третий, не спать, мало ли что может произойти.
Мы вошли в поместье. Холод уступил напору тепла, рвущемуся из открытой двери. Мама шла впереди, следом сестренка, Лин, Пятая, Танчен и я. Тяжелая дверь скрипнула и закрылась.
– Ты наверно голоден? – спросила мама.
– Даже представить себе не можешь как! – ответил я. – С провизией возникли... проблемы.
– Распоряжусь, чтобы накрывали стол, – сказала мама и добавила: – Ступайте в гостиную, я скоро подойду.
Мы прошли по длинным коридорам, и попали в гостиную. В камине привычно горели поленья, за окнами выла вьюга. Я подошел и упал в мягкое кресло.
– Пятая! Не смотри на меня так! – поймал я на себе странный взгляд информатора.
– Как так? – не поняла Пятая.
– Ты лучше знаешь, как, – ответил я. Пятая опустила глаза и уставилась в пол. Танчен сел в кресло напротив. Голова его повернулась в сторону камина, глаза смотрели на языки пламени.
– Как думаешь, имперские солдаты скоро нагрянут? – спросил он.
– Сюда?
– Ты наверно шутишь?
– Нет. Не переживай, Седьмой и Третий готовы в любой момент покинуть Лангею.
Лин села у камина на колени, а Пятая стояла в замешательстве.
– Нужно придумать что-то, найти выход, даже если такового нет, прорубить, проломить, пробить, в конце концов!
Пятая осторожно подсела к Лин и глаза-линзы повернулись к огню.
– Не говори, что и огня никогда не видела, – пошутил я проследив за Пятой.
– Не скажу, – ответила информатор.
– Кальмер! Ты вообще слушаешь? – взорвался Танчен.
– Сегодня из меня мыслитель никудышный, давай завтра, – я протяжно зевнул, прикрыв рот рукой.
– Поражаюсь твоему легкомыслию! – Танчен покачал головой.
– Паниковать, смысла нет и бешено крутить глазами не стоит. Неужели огромные, холодные, бескрайние просторы космоса не скроют группу беглецов?
– И сколько ты собираешься прятаться?
– Есть идеи? Излагай!
– Нет.
– Тогда молчи и не нервничай.
Танчен в последнее время вел себя как пятилетний ребенок, нашкодивший в чужом доме: нервничал и беспокоился.
– Кстати, я не легкомысленный, а хладнокровный! – заметил я.
– Ну, ну, хладнокровный, когда имперские солдаты на пятки будут наступать, посмотрю я на твое хладнокровие!
Дружескую перепалку остановила мама:
– Не нужно спорить. Утром решите накопившиеся проблемы, а сегодня отдыхайте.
Прислуга внесла в гостиную ужин.
– Другой разговор, – сказал Танчен и широко улыбнулся. На столе появились блюда.
– Мам, а ты? – спросил я, когда заметил, что мама собралась уходить.
– Рёкку присмотрит за тобой и гостями, – лишь губами улыбнулась мама, глаза ее остались холодными. – Нужно с отцом поговорить, – лицо ее сделалось предельно серьезным и задумчивым.