Страница 35 из 133
Я сам обманываться рад...
Тем временем Симка, закончив обмысливание, выдала:
- Короче, сейчас все утряслось.
Громкое саркастическое «Ха!» вырвавшееся из моего горла заставило практически всех посетителей зала посмотреть в нашу сторону. Слегка смутившись, я все же не удержалась от шпильки:
- Утряслось! Скажешь тоже! Моим врагам такую утряску!
- А тебе-то что? - глаза детдомовки блеснули злобой.
- А что, тренеру, с которым уже год занимаюсь, посочувствовать не могу?
- Да в чем сочувствовать-то? Ты думаешь, если у меня не все округлилась как надо, так я совсем неумеха? - прошипела пацанка, - да я книгу об этом написать могу! А уж Тигрэ изучила...
- Дура! - резко перебила я ее, - он под статьей из-за тебя ходит!
- Под какой статьей? - растерянно переспросила Симка.
- Простой, уголовной. «Развращение малолетних» называется.
- Да ты че? - ее голосок задрожал, - я ж сама к нему пришла. Он ведь два месяца от меня отбрыкивался!
- А суду без разницы. Главное факты. Ты вот несовершеннолетняя, значит вина на нем.
В широко раскрытых глазах малолетки сияло неверие с изумлением, а моя чуйность добавляла краски нарастающего страха. Не за себя, а за кого-то бесконечно близкого. Обернувшись к залу, она посмотрела на своего Тигре, и я увидела, как слезинка прочертила влажную дорожку по ее лицу.
- Леночка, милая, - Симка снова смотрела мне в лицо, - пожалуйста, скажи, что это неправда. Что ты обиделась на меня и решила просто приструнить. Я не обижусь. Честное слово, не обижусь... Только скажи...
- Не скажу... - ответила я, ощущая себя изрядной сволочью. С другой стороны, эта дурочка должна понимать, во что она втравила человека:
- ... Мало того ему еще могут инкриминировать изнасилование... - я посмотрела на дрожащую губу собеседницы, вдохнув ядовитую смесь ее горя с отчаяньем и, четко осознав, что избиение младенцев не для меня, постаралась сгладить свои слова, - но как раз от этого твое заявление о добровольном участии может помочь. А вот против обвинения в «растлении», на мой взгляд, единственное средство - это тайна.
- Так ты не скажешь никому, правда? - спросила она со вспыхнувшей надеждой.
- Что она не скажет? - внезапно раздавшийся бас незаметно подошедшего Тимура Рустамовича заставил нас обеих подпрыгнуть от неожиданности. Симка, тут же вскочив на ноги, прижалась побитым кутенком к своему защитнику. Грубая тяжелая мужская рука, очень нежно погладила ее по голове, успокаивая бешенное бурление эмоций.
- Так о чем вас, Лена, просили молчать? - повторил он.
- О неких отношениях, попадающих под уголовный кодекс.
- Понятно, - лицо «Тигрэ» не дрогнуло, - а понятие «Не лезь не в свое дело» вам знакомо? - его голос оставался привычно спокойным, словно он поинтересовался моей учебой, причем только из вежливости.
- Понятие знакомо, - ответила я, стараясь говорить в той же манере, - да вот только жить по понятиям не всегда комфортно...
Легкая улыбка, скользнувшая по губам тренера, показала, что он оценил игру слов, а я продолжила:
- ...и если бы не мое вмешательство, Симка не появилась в этом зале.
- Это справедливо, - признал он тем же ровным тоном, - однако стоит уточнить, разговор идет на какой-то интерес или просто «за жизнь»?
Его слова прозвучали так двояко, что я не смогла разобраться, обвинили меня в шантаже или нет. Пришлось ответить в той же манере:
- Основной интерес разговора - душевное спокойствие участников.
- Да, это довольно важный фактор... Кстати, Сём, - он посмотрел да девочку, - я хотел тебя попросить принести, распечатки о соревновании. Пристрой, пожалуйста, небольшую стопочку у входа, около кабинета, раздевалки и туалета.
Симка нехотя кивнула и, одарив напоследок подозрительным взглядом, мол, понимаю, зачем отсылаете, отправилась выполнять поручение.
Дождавшись, когда она отойдет шагов на пять, Тимур Рустамович повернулся ко мне:
- Я так понимаю, речь о шантаже не идет...
- Ну почему же... - начала было я, но меня тут же оборвали.
- Не ерничай... тебе это не идет.
- Хорошо... Тогда расскажите мне сами, какая реакция будет правильной.
- Не знаю, - он тяжело вздохнул.
- Содержательно.
- Но правда. Я всю сознательную жизнь искренне ненавидел педофилов. И вот... - еще один вздох, - влюбился. Я, который всю жизнь смеялся над розовыми соплями, на закате жизни влюбился. И в кого? В недоразвитую малолетку.
- Предлагаете мне вас пожалеть?
- Скорей признаю твое право на любую реакцию.
- Спасибо, - ответила я, постаравшись вложить в одно слово изрядную долю сарказма, и неожиданно вспомнила принца. Смотрела на молчащего в своей твердокаменной манере тренера, а видела... И еще неизвестно с чего абсолютно неуместная мысль: «Вдруг он в меня тоже влюбился? Как этот Тигрэ». А в душе заныло: «Хоть бы приснился что ли...» Пришлось вразумлять себя привычным «А дальше что?» Образ принца развеялся...
- А дальше что? - повторила я уже вслух, глядя в глаза Тимура.
Он как провинившийся школьник, виновато уставился в пол:
- Сам себя все время спрашиваю. Она скоро вырастит и, конечно, бросит меня. Я буду сходить с ума, но мне... - он нервно сглотнул, захлестнув запахом сдерживаемого отчаянья, - ее судьба... будущее важнее. Вот учу... то есть репетиторов нанял, чтоб школьную программу подтянуть. Роль отца хотел... - еще один тяжелый вздох, - но... она хочет большего... - видимо на моем лице отразилось нечто этакое, что он поспешил уточнить, - она хочет быть полноценной хозяйкой. И я просто не чувствую в ней ребенка. То есть мозгами она старше. Разные студенточки, с которыми мне доводилось пересекаться, по сравнению с ней ну чистые дошколята. А она, как-то по-женски мудрее... Я советуюсь с ней, - рассказываю свой день, она дает советы... дельные советы. Строим планы, денежные вопросы решаем... Она даже следит за мной... В смысле одежды и ее чистоты... Ну и за здоровьем... - и снова поспешил пояснить, - у меня диабет... лекарства-диеты...