Дед Мороз для Арины

                       Дед Мороз для Арины

Глава 1. «Я отдал бы все, чтобы быть с тобою…*»

Я люблю запах снега, он пахнет свежестью, морозом и надеждой. Да, у каждого сезона года свой уникальный запах. 

Лето – оно сводит с ума тяжелым цветочным ароматом, который щекочет нос, заставляет чихать от пыльцы, кружащейся в воздухе, гонимой ветром. 

Весна – она богата тонкими нотами сирени и запахом мокрой древесины. 

Запах вспаханной земли и скошенной травы напоминает – наступила осень. 

И наконец-то зима, дарящая запах мандаринов, новогоднего шампанского, мишуры и даже селедки под шубой. Есть у меня эта маленькая слабость – люблю селедку под шубой. И конечно же зима – это терпкий аромат хвои. Никаких искусственных елок – только настоящие. Мне даже нравится боль от иголок, которые покалывают кожу, когда развешиваешь новогодние игрушки.

Каждая утро, я и мой золотистый ретривер выходим из квартиры и направляемся в парк, находящийся в паре минут ходьбы от многоэтажки. В лифте я пересекаюсь с Вадимом, он бегает каждое утро в любую погоду. Перебрасываюсь парой слов со старушкой – Глорией Андреевной, от нее пахнет нафталином и духами «Красная Москва». Я здороваюсь с Игорем, он работает водителем у какого-то депутата, поэтому встает на рассвете.

Мы с Рокки улыбаемся прохожим, новому дню и наступившей зиме. Да, я верю, что собаки умеют улыбаться, хотя мой брат считает меня фантазеркой.

Я снимаю ремешок с ошейника, и Рокки неуклюже носится вокруг меня, оставляя борозду на снегу от могучих лап. Он далеко не убегает от меня – оберегает, и я ценю его ненавязчивую внимательность.

Я напеваю новогоднюю мелодию, хотя сейчас на календаре только середина ноября, до елок еще больше месяца, но зима завораживает меня с той самой секунды, когда выпадает первый снег. Новогодняя песня сменяется рождественской мелодией. Я улыбаюсь и как в детстве ловлю снежинки языком. Ретривер лает, он опасается, что я могу подхватить ангину. Показываю своему псу язык и ловлю сразу несколько снежинок.

- Не помешаю?

Ретривер настороженно замолкает, ему не нравится, когда ко мне подходят в парке мужчины, желая познакомиться. Мне тоже это не нравится, наверное, потому что я знаю – чем все закончится. Может, я и была фантазеркой, но глупость не числилась среди моих недостатков.

Я оборачиваюсь на голос и снимаю очки, глотаю ком в горле. Мой собеседник, судя по голосу, молодой интеллигентный мужчина. Воздух доносит до меня запах дорогого одеколона и сигарет. Незнакомец отступает от меня на шаг, на его лице появляется вежливая и натянутая улыбка – будто я могу ее увидеть. Он извиняется, и я слышу его поспешные шаги – хрустящие, как французские булочки. Ветер еще несколько мгновений обволакивает меня запахом мужского одеколона. Я не шевелюсь, не понимая, почему каждый раз мне так больно. Ведь я должна была уже привыкнуть к поспешному бегству мужчин. Но не привыкла.

Я чувствую теплое дыхание ретривера, он облизывает мне правую ладонь.

- Ты мой лучший мужчина на свете, - умиляюсь я и крепко обнимаю пса, чтобы он не увидел одинокую слезинку, которая все же скатилась по щеке, - у меня есть ты, и больше никто мне не нужен.

Рокки делает вид, что верит мне. Настроение испорчено. Хочу вернуться в квартиру, но остаюсь в парке. Я никогда не жалею себя и не считаю себя ущербной. Я уже давно свыклась со своей слепотой. Иногда я шучу и говорю, что «люди видят мир глазами, а я ощущаю его носом, я познаю мир через запахи». Обычному человеку не понять сколько в этом мире ароматов. А я могла рассказать как пахнут солнечные лучи, когда они ласкают мою кожу, я могла прикоснуться к морозу и ветру. Каждая вещь в этом мире имеет свой запах. 

И как же умопомрачительно пахнет еда! У меня есть любимая пекарня в паре кварталов от дома. Я обожаю ходить в маленький магазинчик при этой пекарне, обожаю угадывать – что особенного приготовил кондитер и пекарь. 

А люди? У каждого человека свой неповторимый запах, и даже духи и одеколон не способны его уничтожить – лишь приглушить. У меня даже есть теория, да-да, не смейтесь, теория о том, что по запаху можно понять – хороший человек или злой. Мой брат Денис раньше всегда смеялся, когда я, отстаивая свою теорию, пыталась его обнюхать. 

Денис пахнет камнем и дождем. Уверенностью и ребячливыми поступками. Мой ретривер согласен со мной, ему тоже нравится запах Дениса. А вот угрюмого мужчину из второго подъезда нашего дома Рокки недолюбливает. Впрочем, мне и самой становится жутко, когда я прохожу рядом с этим соседом, чье имя я так и не узнала за несколько лет. Я пыталась одно время с ним здороваться, но кажется его злило, что я видела его будучи незрячей: ведь шаги его были бесшумны, но его запах невозможно было перепутать ни с кем другим.  

Это было не так часто, но порой мой слух улавливал слова полные похвалы и доброжелательности, и если мой слух можно было еще обмануть, то мой нюх - никогда. Два года назад Денис перестал надо мной смеяться. Он даже сказал, что в моей теории что-то есть. Но, к сожалению, воспользоваться ею могут только незрячие: ведь судьба забрала у нас зрение, но обострила восприятие мира другими органами чувств. Я не изучала, что говорит наука, просто прислушивалась к своим чувствам. Когда Денис познакомил меня со своим будущим партнером по бизнесу, моя сирена просто вопила, оглушая, – ему нельзя верить. Меня едва не вырвало от запаха плесени. Я как пес бродила рядом с братом и просила его не верить Анатолию. Чтобы я отстала, Ден попросил друга отца пробить Анатолия по полицейской базе. У него даже имя оказалось не настоящим! А ведь Денис тогда мог потерять бизнес. После этого брат и начал таскать меня на деловые встречи, устраивать случайные знакомства со своими партнерами по бизнесу. Я была не против. Со временем я даже заметила закономерность – у некоторых людей встречались одни и те же нотки ароматов. Люди пахнут по-разному, но – доброта, злость, агрессия, умение прощать и конечно любовь – пахнут одинаково. Просто у кого-то преобладают одни ноты, эмоции, чувства над другими, создавая свой удивительный неповторимый коктейль.

После прогулки в парке мы с Рокки возвращаемся в квартиру, завтракаем и отправляемся на работу.

Наверное – мне повезло, я родилась в обеспеченной семье, ведь пенсии по инвалидности – которую мне платили – едва бы хватило на оплату коммунальных услуг и покупку женских мелочей. Квартира, в которой я живу, когда-то принадлежала моей бабке: ее уже давно нет в живых. И вообще ее личность довольно туманна, так как моя мама не любит рассказывать о ней. 

Квартира после смерти бабушки не пустовала: родители сдавали ее. Но когда мне исполнилось восемнадцать лет, я категорично заявила – хочу жить отдельно. Родители были против, и я серьезно с ними поссорились. Мне пришлось даже уйти из дома и переночевать у подруги, ведь уступить им я не собиралась.

Мои родители чудесные люди. Отец пахнет камнем, как Денис, и осенними травами. У него большая душа, и он никогда не пройдет мимо чужой беды. Отец много зарабатывает, но и многим помогает. Когда-то одна случайная знакомая сказала мне: «Бог дает необычных детей тем, у кого большое сердце, чтобы любить этих детей так сильно, как не любят даже здоровых чад их родители».

Я помню, как выглядит солнце и звезды, но вот уже шестнадцать лет как я ничего не вижу.

Это произошло за неделю до новогодних праздников. Помню, как мы поехали с отцом за елкой – на мне была чудесная новая шубка и шапочка Снегурочки с двумя голубыми косичками. Мне так понравился мой наряд, что я кружилась перед зеркалом, отказываясь покинуть дом. Мы ехали с отцом на елочный базар, когда я захотела есть. Мы зашли в маленькую кофейню – я съела воздушное пирожное и запила его колой. Елку мы выбирали минут двадцать. Она была очень красивая…

Джип протаранил нашу машину, когда мы выехали на магистраль. Уже позже я узнала, что водитель был пьян. Я помню, как закричала, когда джип врезался в бок «ауди». Черная несущаяся на меня машина и лицо мужчины с щетиной – эти картинки были последними, которые я видела в своей жизни. Я пролежала в реанимации несколько дней. Елку вместе с машиной отволокли на свалку. А потом я открыла глаза и почувствовала запах горечи и боли. Наверное, я бы сошла с ума оттого как пахли мои родители. Мне было только семь лет, но запах обреченности нельзя было ни с чем спутать. Но затем в палату разрешили зайти на несколько минут Денису. Брат старше меня на три года. В десять лет он часто обзывался и дергал меня за косички, но в тот день он стал настоящим старшим братом. Денис обнял меня и прошептал, что все будет хорошо: «Я позабочусь о тебе». Совершенно взрослые слова в устах ребенка.

Мама расплакалась и, с трудом подбирая слова, сказала мне, что я потеряла зрение. Мне было только семь лет, но я уже тогда поняла, что все изменилось: и по-прежнему уже ничего не будет.

Мне было страшно. Я всегда боялась темноты. До пяти лет спала при включенном светильнике. У нас с отцом был вечерний ритуал, мы заходили в мою спальню, открывали дверцы шкафа, я убеждалась, что там не прячется бугимен*, и только после этого ложилась в постель. Бывало мы заглядывали и под кровать, но и там не прятались монстры. Боялась я не только темноты, но и зеркал. Вернее, не боялась, просто порой мне казалось, что я вижу странные тени, будто по ту сторону зеркал кто-то живет своей жизнью и заглядывает в наш мир. Это конечно все было глупостью, но в моей спальне не было ни одного зеркала.

Я боялась одна спать в больнице: родители договорились с медсестрами и по очереди дежурили у моей кровати. А потом мы приехали домой. Я не видела, но чувствовала, что отец не знает, стоит ли открывать дверцу шкафа, соблюдая наш ритуал?

Я сказала, что уже не боюсь темноты, но стоило отцу выйти из комнаты, как я спряталась под покрывалом, сочиняя историю, что у меня волшебное одеяло: стоит им укрыться и монстры не увидят меня.

С мамой всегда было непросто. Она хотела оберегать меня. Она боялась, что мне могут причинить боль или же я сама упаду и сверну себе шею. Не знаю, как это объяснить, но мама считала – если я потеряла зрение – я стала немощной. Но это было не так. Мой мир был прекрасен, красочные цвета в нем рождали запахи, звуки и прикосновения. 

После потери зрения, когда я только училась видеть мир через запахи, когда натыкалась на комоды, углы столов, спотыкалась о пороги комнат, когда мир пугал меня, я услышала музыку и влюбилась. Отец сразу одобрил мое желание учиться в музыкальной школе, а мама считала это глупой затеей. Отец приводил в пример Арта Тэйтума, но я тогда не знала – кто это. Не думайте, что в музыкальной школе я была желанной ученицей. Моих родителей отговаривали от этой затеи, не зная, как учить меня. Взрослые спорили, и тут я почувствовала запах сдобы. Ольга Петровна пахла свежевыпеченным хлебом.

- Хочешь петь, Арина?

И я ответила на ее вопрос – да.

Мелодия стала моей жизнью. А затем были уроки у замечательного наставника, который учил и других незрячих детей.   

- Рокки, к ноге.

Мой верный страж и умелый поводырь. У меня с Рокки любовь с первого запаха, с той секунды как он лизнул мою ладонь. Мы заботимся друг о друге. Он стал моими глазами, а я боялась порой задумываться о том, что ему шел уже восьмой год. Я могла пережить потерю зрения, но я не знала – смогу ли я пережить потерю друга?

- Привет, Валя.

- Привет, Аришка. Какие планы на сегодня?

- В консерватории концерт, у меня три сольных выступления.

- У-у - простонала в трубку подруга, - как все запущенно. А потом?

- В два часа занятие с ребятами, освобожусь в четыре, но обещала на ужин к родителям заскочить.

- С родителями можешь и завтра поужинать, если хочешь я сама тете Кате позвоню, а сегодня мы идем с тобой в тот дорогущий ресторан в центре.

- Получила премию на работе?

- Лучше!

- Да не кричи ты так – я слепая, а не глухая.

- Зануда ты, Аришка.

- А тебе в театральный надо было поступать, а не на юриста.

- Буду в зале суда представления давать.

- Так что праздновать будем?

- Макс сделал мне предложение!

- Сумасшедший.

- Что?!

- Сумасшедший и влюбленный.

Небольшая пауза, вздох.

- Аришка, ты же рада за меня?

Вот умеет же смешливая Валька быть и серьезной. Причем иногда она зрит прямо в корень, но не сейчас.

- Стукну тебя вечером за этот дурацкий вопрос. Я рада за тебя, и не забывай, ты обещала, что я стану крестной твоего первенца.

- Э, нет. Мне всего двадцать три года. Два-три года у меня еще есть в запасе, прежде чем я обзаведусь маленькими спиногрызами… Мне пора бежать, я в шесть за тобой заеду.

С Валей мы дружим уже больше пятнадцати лет. Мы учились вместе с ней в музыкальной школе. Она была вторым человеком после Ольге Петровны чей запах меня привлек. 

Валя подошла ко мне в коридоре после первого занятия:

- Ты и впрямь не видишь или притворяешься? 

- Я слышу и чувствую мир.

- Это как?

Тогда я впервые рассказала о том, как узнаю людей по запахам. И Валя мне поверила.

Как я могла не радоваться за нее? За свою единственную подругу и почти сестру. 

Валя была влюблена в третий раз в своей жизни. В первый раз – это был молодой преподаватель университета, у которого хватило ума не связываться с семнадцатилетней студенткой. Валя плакала в подушку, когда мужчина отверг ее, а потом в ее жизни появился Евгений. Это был единственный раз в жизни, когда мы с подругой поссорились и не разговаривали несколько дней. Женя мне не понравился. Он пах канцелярской бумагой. Не книжной или газетной бумагой, а старыми документами и отсыревшими папками. Слова Вали разрывали мне душу, в сердцах она сказала, что я позавидовал ей, поэтому и была против ее парня.

Дети в школе или на улице, взрослые, которые относились ко мне как к калеке (не люблю это слово, я другая, а не калека), даже родители своей навязчивой любовью не причиняли мне такой боли как слова Вали.

Тогда я как раз переехала от родителей на квартиру, брат помог мне перевезти вещи. Валя зашла бесшумно в коридор, она вылила на себя, наверное, весь флакон французских духов, которые я ей подарила. Но раскаянье нельзя было перепутать с другим запахом.

- Прости меня, - прошептала она.

Я простила Валю раньше, нежели она извинилась. Брат только хмыкнул, наблюдая, как мы с подругой рыдаем, обнявшись в коридоре.

- Все девки дуры, - заметил он и оставил нас вдвоем.

Денис вернулся через пять минут, он сбегал в магазин на углу и купил вино.

- С новосельем!

Денис ушел, а мы с Валей выпили две бутылки вина, после чего заснули на одном диване. Утром голова болела от похмелья, в горле был сушняк, но мы с Валей были вновь лучшими подругами. О Жене мы не заговаривали, хотя Валя видела, что я стараюсь избегать встреч с ее парнем.

А через полгода Валя застукала своего парня с другой девушкой.

- Потерять тебя мне было бы намного больнее, - призналась тогда подруга.

Несколько лет Валя не доверяла ни одному парню, но год назад она познакомилась с Максимом. Ему правда пришлось постараться, чтобы завоевать ее сердце. Обжегся на молоке – дуешь на воду, так что я понимала сомнения подруги. Но я с первой секунды знакомства знала, что Макс не отступит – завоюет и сделает Валю счастливой. Самое удивительное, что Максим не пил алкоголь, но пах как дорогой коньяк.

Завидовала ли я Вале? Нет. Как можно завидовать своим близким? За них надо радоваться, когда они счастливы, и утешать - когда им больно.

Но мне было чуточку грустно.

Ведь каждый раз, когда ко мне подходил хороший парень, чтобы познакомиться, в моей душе разгоралась надежда, что он не убежит с глупыми словами извинения, когда я сниму очки. Но шли годы, а я оставалась одна. Я не была одинока, ведь в моем мире были звуки и запахи, я рисовала музыкой солнце и звезды, которые царили в моей душе.

И хотя мои родители были обеспеченными людьми, я предпочитала зарабатывать сама. Бог забрал мое зрение, но он дал мне взамен – голос, способность чувствовать музыку и играть на фортепиано.

Никогда не понимала людей, которые жалуются на свою жизнь или на судьбу, которая к ним не справедлива. Этим нытикам хотя бы один раз побывать на моих занятиях. О, у меня все детишки особенные – самые лучшие в мире. Так что, выступив в консерватории, я вместе с Рокки бегу в старое здание музыкальной школы, которое требует ремонта, но у администрации как всегда нет денег на новую постройку. 

Ретривер в предвкушении, он знает каждого моего ученика. Знаете, голден ретривер – удивительная порода собак. Они не только прекрасные поводыри, они также работают с детьми с психическими отклонениями, помогают пожилым людям. Порой мне кажется, что многие люди могли бы научиться человечности у этих мудрых и добрых псов. 

Дети – даже злые дети – пахнут мороженым. А особенные дети пахнут ванильным лакомством. Саша не видит, как и я, Дима родился с патологией, Лене поставили диагноз ДЦП… И каждый из этих удивительных и сильных детей безумно любит жизнь. Они никогда не опускают руки, даже когда на уроках у них не все получается. Люба не разговаривает, но все-таки она приходит на мои занятия. И когда она играет, я украдкой утираю слезы.

Кто-то может подумать, что это я помогаю этим детям, но это было не так. Это они помогают мне оставаться сильной всегда. Ведь слезы – это не признак слабости – это способность сопереживать.

Рокки заигрывает с поводырем Саши – еще молодой овчаркой. Но урок заканчивается, и мне приходиться разбить влюбленную парочку.

Мы с Валей посмотрели вместе тысячи фильмов, укрывшись пледом и поедая тонны попкорна. В кинотеатр мы ходим только на ночные сеансы, когда в зале никого кроме нас нет, и никому не мешают комментарии Вали, объясняющей мне фильм. Так вот, Валя утверждает, что незрячие люди в фильмах проводят ладонью по лицу человека, чтобы описать его внешность. Мы даже раз провели опыт на моих родителях, Денисе и братьях Вали. Удивительно, но, если бы не запахи, я бы никого не узнала. А вот у Дениса оказалась какая-та феноменальная способность, он угадал всех.

Я помню себя семилетней девочкой со светлыми русыми волосами, но я не знаю, как я выгляжу сейчас. Валя утверждает, что по десятибалльной системе мне можно дать твердую семерку. Мне остается ей только верить, как и доверять ей выбор моей стрижки, цвета волос и одежды.

- Нет, ну так дело не пойдет. Я тут расфуфырилась, перышки начистила, а ты оделась, как будто собралась на деловой ужин, а не на попойку со своей лучшей подругой.

- Пить много не буду, - сразу предупреждаю я, - мне завтра на работу.

- Ладно, но тогда ты надеваешь платье, которое я принесла.

Уточню, я доверяю Вале выбирать цветовую гамму одежды, а не фасон: будь ее воля она нацепила бы на меня мини и туфли на шпильках.

-Э… - я пытаюсь выдумать отмазку.

Валя смеется.

- Ту-ту-у! Поезд ушел, так что сбрасывай свою лягушачью шкурку и облачайся в наряд прекрасной царевны.

- На улице мороз минус десять.

- И что? На улице ты будешь в шубе, а в ресторане с их фантастическими ценами, уверена, не экономят на отоплении. И учти – еще одна подобная отмазка – заставлю тебя много пить.

Рокки не любит оставаться один в квартире, но в ресторан вход с животными был запрещен. Да что в ресторан, нас порой и в магазины не пускают. Так что мой мальчик привык коротать время без меня.

- Не скучай, я принесу тебе вкусность.

- И нас примут за плебеек, если ты завернешь еду в салфетку и запихнешь ее в сумочку.

- Краснеть придется тебе.

До машины мы бежим, Валя придерживает меня за плечи, чтобы я не упала, хотя на каблуках и зрячий по гололеду может навернуться.

- Ну, теперь рассказывай, как это было?

По салону разливается аромат умиротворения и тепла. Валя вновь переживает момент, когда Максим сделал ей предложение. 

- Не думала, что он романтик, - вздыхает подруга.

Второй аромат у Максима паприка, так что я не удивлена.

- Знаешь, мне так хорошо, что даже страшно, - признается Валя.

- Он твоя судьба.

- Откуда… спасибо, Аришь. Между прочим, платье подружки невесты выбираю я.

- Валек, мы же не в американском фильме.

- И что? Свадьба моя. Надо и жестянки прицепим за бампер машины.

- А теперь мне страшно.

- Ну, с жестянками я, наверное, погорячилась, - рассмеялась Валя. - Максим, боюсь, передумает жениться, если я буду покушаться на его машину. А если серьезно, то свадьба через месяц, за пару недель до Нового года.

- Ты шутишь? Так быстро?

- Ага, представляешь? Я думала, он предложение через год только сделает и то поле моих более чем прозрачных намеков, потом думала в невестах годик походить, а Максим… ему предложили командировку в Китай на три месяца, так что – туда мы поедем уже семейной парой.

- Ты уезжаешь?

- Всего на три месяца, затем Максима ждет повышение.

- А твоя работа?

- Уже договорилась.

Мы с Валей созваниваемся каждый день, в гости ходим друг к другу несколько раз в неделю, вместе ездим отдыхать. Я чуточку сожалею, что это изменится навсегда. Но я не хочу омрачать этот день грустью.

В ресторане, официант проводит нас к столику, на меня как всегда таращатся. Люди чувствуют, когда на них смотрят, незрячие тоже это понимают.

- Сами дураки, - бурчит под нос Валя.

Я улыбаюсь. Но вот что я бы делала без нее?

Официант представился Олегом. Я улыбаюсь шире, до меня доносится аромат имбиря. Я не люблю имбирь, но это запах открытости и доброжелательности.

Валя заказывает дорогущее шампанское. Я не отказываюсь от бокала и прислушиваюсь к звукам и запахам. Людей в ресторане слишком много, но среди всех ароматов преобладает послевкусие желания и практически отсутствует запах старости.

Играет музыка, раздается стук каблуков, я практически вижу, как певица подходит к микрофону и начинает петь. Невольно морщусь. У меня идеальный слух, а незнакомка ужасно фальшивит, хотя голос у нее неплохой.

- Что-то не так? - видимо, у меня слишком живая мимика, так как вопрос задает Олег.

- Фальшивит, - шепчу я в ответ.

- Наша певица приболела, а Вера заменяет ее.

- Ариша, а может ты споешь? Ну серьезно, сделай мне подарок.

- А вы поете?

Один известный продюсер предлагал мне контакт – большая сцена, популярность, концерты. Но все это было не мое. Не люблю я выступать на публике. Но Вале я оказать не могу. Стихают последние ноты, и Олег вежливо предлагает подвести меня к микрофону: он уже договорился с музыкантами.

Но я не люблю петь, когда мне аккомпанирует кто-то чужой. Прошусь к фортепиано. Присаживаюсь на стул и знакомлюсь с инструментом, вдыхая его запах. Прикасаюсь к красной глянцевой поверхности. Возможно, она и не красная, но в моем мире я наделяю ее именно красным цветом.

Пальцы взлетают над поверхностью клавиш, и я начинаю петь одну из моих любимых песен. Я ничего не вижу, но все равно закрываю глаза.

‍