Не торопись взрослеть

Став оруженосцем Кеймрона Далкетта, Энтони понятия не имел, что подписал собственный смертный приговор. И сам «Дедушка Далкетт», как звали его подначальные, был тут не причём. Старый, почти оглохший от пушечных залпов, он относился к Энтони как к любимому внуку. Генерал с гордостью рассказывал оруженосцу о годах своей славы, учил «разговаривать» с пушками, читать карты, а вечерами устраивал шуточные бои на столе, доверяя Тони целую деревянную армию. Оруженосец Аддерли так бы и постигал военное искусство вполне мирно и даже с удовольствием, если бы не явился тот, кто протянул ему этот самый приговор. Протянул с улыбочкой, довольно дружелюбной, но дающей понять: возражения отменяются. Айрон-Кэдоган вообще считался мастером говорящих улыбок.

Армия разместилась в деревнях вокруг взятой блаутурцами крепости на вражеской территории, близилась зима, боёв ждать не приходилось. Энтони стукнуло семнадцать, а он уже повидал настоящее сражение, побыл гонцом на поле боя и даже пострелял из пушки — с высочайшего дозволения своего сира. Словом, юный Аддерли был вполне доволен жизнью, пока в армию не пожаловал наследный принц одного с ним возраста. Но принц имел куда более пылкий нрав и намеревался испытать армию на прочность, а не себя в армии.

Полный решимости перевернуть этот мирок с ног на голову и обратно, Кэди целыми днями носился по лагерю, жадно запоминая всё, что видит. Энтони ожидал, что принц приехал постигать искусство командования и ведения войны. Но наследнику блаутурского престола хватило одного сражения, чтобы разобраться, как командовать доверенным ему отрядом. Казалось, под конец сражения Кэди даже заскучал, и это несмотря на то, что победа осталась за Блаутуром. Наследный принц спокойно отдавал приказы и жаловался: отряд — это несерьёзно, и таким он умеет управлять лет с четырнадцати, а блицардцы совсем обленились.

Но вот отгремела последняя битва, наступило временное затишье. Энтони погрузился в изучение стратегии и тактики. Генерал Далкетт ясно дал понять, в следующем сражении отпустит Энтони от пушек на поле боя, и оруженосец не собирался упасть в грязь лицом. Ему нравилась война. Энтони подхватывала волна восторга и невероятного жизнелюбия, азарта пополам с яростью, когда перед глазами разворачивалось настоящее сражение. Аддерли ещё не доводилось убивать противника в ближнем бою, но он верил — он сможет. Это даже не считалось убийством, скорее поединком двух стран, гигантов, а люди в нём были чем-то ужасно несущественным.

Энтони в который раз расставлял на столе свою деревянную пехоту, сверяясь с планом уже отшумевшей битвы, когда полог шатра отлетел в сторону. Удивительно, но Кэдоган одинаково дерзко пинал двери дворца и откидывал пологи палаток. Энтони подавил вздох. Принц выглядел взбудораженным. Значит, он снова припас для товарища изобретение, снова азарт и боль.

— Оставь игрушки, Тони! — Едва Кэдоган подлетел к столу, как уничтожил пехоту взмахом руки, уселся на лист с ходом битвы, а самого Энтони толкнул на скамью. — Есть кое-что поинтересней.

— Летать я больше не буду, — Энтони потёр спину. Крылья, что соорудил Кэди, для полёта не годились, в этом Тони убедился на собственной шкуре. — Стрелять огнём тоже!

— Огонь надо доработать. Не дуйся, я ещё не нашёл мысль, как сделать так, чтоб не нагревался металл. — Кэдоган хохотнул, заулыбался. В глазах плясали искры замыслов, не совсем безобидных, похоже.

Натянуто улыбаясь в ответ, Энтони поёрзал на сидении, покосился на полог шатра. Дедушка Далкетт и не думал возвращаться. Звание блаутурской армии приучало  к порядку во всём, но сейчас воротничок колета захотелось расстегнуть.

— Успокойся, я доработал управление, сегодня должно получиться, — Кэди тоже посмотрел на полог шатра. По этому взгляду Энтони понял: на улице поджидает перепончатый убийца.

Внутри всё сжалось. Воспоминания о первом и крайне неудачном полёте живо вспыхнули в памяти. Грудная клетка зажата ремнями, тяжёлая конструкция давит на спину и плечи, и вдруг тебя толкают с обрыва. Только свист в ушах, сжавшиеся лёгкие и боль падения. Крылья тогда послужили не тем, с помощью чего летают, а скорее тем, на что можно упасть и при этом не сломать позвоночник. Тогда Кэди выяснил, что крыльям положен хвост, на который надо поместить ноги летуна, чтобы не болтались. «У птиц есть хвост, а лапки они поджимают! Я идиот!» — кричал тогда принц, беснуясь вокруг лежащего пластом Энтони. Кажется, на этот раз Кэдоган соорудил тот самый «хвост»...

— Нет! Не снова! — Энтони вскочил со скамьи. — Кэди, я не могу больше, у меня вся спина в синяках.

— Но я усовершенствовал их, теперь сможешь контролировать падение...

— Контролировать? Падение?!

Кэди ободряюще хлопнул его по плечу и увлёк на улицу. Энтони слабо упирался, прекрасно понимая, что это бесполезно. Если Айрон-Кэдоган захочет, чтобы зимой наступило лето, он сделает так, что в сугробах расцветут лютики.

— Это значит, что ты плавно спустишься по воздуху вниз, — успокаивая, улыбнулся принц, затем подхватил плотный сверток почти в собственный рост, закинул его за плечо, а на поясе закрепил внушительный моток верёвки.

День клонился к вечеру — промозглому, пасмурному. Энтони поёжился и с тоской оглянулся на оставшиеся позади костры. Скоро ужин, над лагерем уже вился запах похлёбки. Они с дедушкой Далкеттом всегда ели с солдатами, что Энтони безумно нравилось. Доживёт ли он до сегодняшнего ужина?