Cтилист

     Ночь еще долго не кончалась: разговаривали, плакали, смеялись, искали, где припаркована машина. Наконец, ее обнаружили в соседнем дворе. Забытый знак удачи, стиля и часть имиджа Стилиста был густо украшен воронами, проживающими на рядом стоящем старом тополе. На передней водительской двери гвоздем было нацарапано: «гей». Бензин был слит, а колеса требовали компрессора.

     Юрик провел пальцем по линиям, из которых уже лезла ржа.

     Олешка хлопнул его по плечу:

     —  Ну что ж, вполне соответствует вашему виду.

  Юрик вышел из процедурной и остановился у окна. Яркие солнечные пятна танцевали перед глазами, и голова слегка кружилась, как после бокала хорошего вина. Он ждал Марусю, чтобы она до конца все объяснила. Мимо пробежали две медсестрички в стильных халатиках, явно из гуманитарки. 

— Стойте, — в два прыжка догнал их Юрик.

 Медсестрички замахали на него рукой.

— Нет-нет, никаких вопросов. У нас пятиминутка.  Вам всё Валерий Николаевич расскажет.

     Стилист околачивался в коридоре больше часа и, наконец, толпа в белых халатах повалила обратно. В плотном окружении женского коллектива навстречу двигался единственный мужчина.

      «Вот он и есть Валерий Николаевич», — догадался Юрик и ввинтился в толпу медиков. Приноравливаясь к шагам главного лекаря, проводящего часовые пятиминутки, спросил:

    — Кровь я сдал, а что дальше?

    — Дальше надо, чтобы отстоялась три дня, и сделаем переливание.

    — Кому, Марусе?

   — Да что ж она тебе ничего не сказала? Ну-ка, Лидочка, — окликнул он плотную блондинку, — добудь халат.  Только не женский.

      Через две минуты они шагали по переходу в детское отделение.

     В прозрачных люльках здесь лежали торопыги, недоношенные граждане страны, которым полагалась интенсивная терапия, бережный уход, тепло, влажность и нативное молоко, то есть прямо от мамы, но через зонд, так как сосательный рефлекс у всех поголовно отсутствовал. Они напоминали игрушечных людей, вылепленных гармонично и тонко, но с некоторыми ошибками, которые срочно нужно было исправлять. Их подключали к громоздким аппаратам, доставляющим маленьким организмам то, чего им недоставало. В кювезах, несмотря на маниакальную стерильность, лежали вязаные полосатые осьминожки.

      Юрик с любопытством застыл возле медсестры, которая бесстрашно вертела на пеленальном столике мальчишечку размером в батон с изюмом. Он морщился, сучил ногами и стоически терпел над собой разнообразные издевательства. Медсестра чистила ему нос компрессором, мазала животик зеленкой, делала уколы — один в маленькую сморщенную попку, другой в голову!  Малыш тихонько попискивал. Похоже, на большой скандал у него не хватало силенок. Она надела на кроху подгузник и уложила его в открытый прозрачный контейнер, проверив в нем вентиляцию, температуру и влажность.

— Ну, что? — медсестра выжидательно посмотрела на Валерия Николаевича. — Опять привели. Сказано же было: не водить сюда папаш! Они только отвлекают дурацкими вопросами, пугаются и мешают работать.

— Ладно уж! — улыбнулся Валерий Николаевич. — Это Шияновский. К дитёнку мощная подмога пришла.

— Пятая кювеза от окна, — подсказала сестричка и взяла из бокса следующего малыша вместе с прицепившейся к нему самодельной игрушкой.

— А игрушки — еще не рано?  Мило, конечно, но однообразно. Их будто одна бабушка вязала без особой фантазии, — удивился Стилист.

 — Вот и не угадал. Молодые девчонки вяжут, волонтёры. По особой схеме: щупальца у игрушек на ощупь похожи на пуповину. Малыш трогает руками – восстанавливается кровоток, сердцебиение. Теперь осьминожков вяжут и в нашей клинике волонтеры.

— Ай да методика! — усмехнулся Юрик. Он с трудом воспринимал разноцветных уродцев, призванных восстанавливать пульс и дыхание малышне.

— Эта терапия досталась нам из Дании. Она научно обоснована, — поставила Стилиста на место строгая медсестра.

      Юрик стоял над крохотным оранжево-красным детёнышем, одетым в игрушечные полосатые носочки.

      Валерий Николаевич предупредил следующий его вопрос.

 — Тебе жарко, а малому – холодно. У них жировой прослойки совсем нет. Шерсть согревает и стимулирует рефлекторные зоны, напоминает, что надо дышать, жить. Это немцы придумали.

 Стилист прочитал на бортике кювезы: Шиян.

— Понятно. Это Марусин ребенок.

— Да, Марусин с твоей формулой крови.  То есть... — терял терпение Валерий Николаевич.

‍