Страница 14 из 31
Быть священным воином работенка не из легких. Это даже не работа, хоть за нее и платят, а скорее долг. Тяжелый, грязный и, что самое печальное, кровавый груз, который человек водружает на свои плечи сам, по собственной воле провозглашая себя оружием в руке великого Создателя. И совершенно не важно, насколько жестокими будут удары, оружие не имеет права оспаривать выбор цели. Оно должно бить ровно туда, куда следует, и бить наверняка, ведь никогда не знаешь, к чему может привести твой промах.
Телан занес свой клинок, и замер в нерешительности. Казни детей ему всегда давались с особой тяжестью. Людей убивать сложно, но к этому рано или поздно привыкаешь. Первая казнь въедается в память горящим клеймом, которое временами будет ныть до самой старости. Вторая – уже не так впечатляет, она тоже оставляет свой след, но уже не настолько яркий и болезненный. Третья – и ты уже свыкся со своим уделом, рубишь не задумываясь, ведь от многих дум многие печали. Но с детьми все иначе. Сколько бы юных заплаканных лиц ты не превратил в серые посмертные маски, они все равно ранят сердце и калечат душу.
— Почему ты мешкаешь? — спросил Отец. — Ты боишься?
Несмотря на важность своей фигуры, он всегда отвлекался от даже самых неотложных дел, чтобы лично поприсутствовать на казни неверного. Это было своего рода традицией, которую правая рука Чтеца не нарушал никогда.
Телан вздрогнул и опустил клинок. Для обычного воина само обращение Отца было великой честью, а обвинение в трусости – великим позором.
— Я не ведаю страха, Отец, — преисполнившись гордости ответил он, — ибо в сердце моем сияет пламенный лик Создателя.
— Тогда сделай что должно.
Телан кивнул и снова занес меч над тонкой шеей неверного. Мальчишка не обернулся. По правде сказать, он даже не плакал и это пугало больше всего. В неверном оказалось мужества больше чем в воине света, в том, кто по замыслу Его призван неустанно искоренять любые проявления ведьмовства и магии. А может он вовсе и не неверный? Что, если десница самого Создателя прикоснулась к юнцу и даровала ему спокойствие? Что, если он узрел лучезарные своды небесного мира, в который ему суждено попасть, став жертвой заблудшего рыцаря?
На мгновение рука Телана дрогнула, а затем совершила уже привычное движение и детская голова с гулким стуком упала в дорожную пыль.
— Я вижу в тебе сомнение, — Отец положил свою массивную ладонь на плечо священного воина. — Такого чувства не должно знать клинку Создателя.
— Прошу прощения, мой господин, — Телан робко повернулся и преклонил колено.
— Не надо, извинений, — он помог рыцарю встать. — В этом походе мы с тобой, Телан, стоим плечом к плечу. Мы едины в своем стремлении отбросить силы тьмы туда, откуда они осмелились выползти. А потому не гоже тебе, сын мой, робеть перед иллюзорной волей язычников, и уж тем более преклонять колено перед равным.
Слова Отца поразили Телана. Он всегда считал, что старшие чины святого похода только и делают, что пьют, да командуют, а в их чрезмерном высокомерии не было вообще никаких сомнений, но глава кампании оказался совсем иным. Он не срамился выходить в люди без отряда охраны, не гнушался говорить с обычными вояками как с равными, и чудным образом безошибочно определял среди черни язычников с неверными. Некоторые поговаривали, будто Создатель наделил своего лучшего воина даром читать чужие мысли, но Телану всегда виделось, что подобные способности – верный признак грязной магии, а сплетни за спиной Отца – ересь.
— Теперь скажи мне, — глава кампании сурово взглянул в глаза священному воину, — почему ты колебался?
— Мне показалось… — Телан боролся со жгучим желанием отвернутся. — Мне показалось будто мальчуган молится.
— Молится? — в голосе Отца промелькнула едва заметная нотка удивления.
— Да, Отец. Когда я замахнулся, я услышал, что он что-то шепчет себе под нос, а прислушавшись понял, что он просит Создателя о милости.
— Хм… И ты уверен в том, что слышал?
— Я знаю, что это вы нашли неверного, — начал оправдываться Телан, — и что в этом деле вам нету равных, но слова, которые малец говорил перед смертью были очень похожи на мольбы. Вот я и подумал, что благодать Создателя снизошла на него в самый последний момент и он склонил колени не перед моим мечом, а перед всем нашим орденом, и что убей я его не раздумывая, меня постигнет кара небесная, а клинки моих друзей обернутся против меня.
Отец вздохнул и окинул тяжелым взглядом обезглавленное детское тело.
— Вот что, Телан. Кто как не ты должен знать, что основа нашего ордена - это вера, непоколебимая убежденность в том, что все сущее лежит в руках Создателя. Он своей великой волей поддерживает наш мир, а мы, в свою очередь, должны поддерживать его творение в чистоте. И кому как не тебе знать, что Чтец и его приближенные наделены особой властью, данной самим Создателем, в помощь нашему правому делу.
Телан ничего не ответил, а только кивнул.
— Тогда не сомневайся больше в моем выборе, и не медли с выполнением долга, сын мой, ибо тем самым ты выражаешь недоверие не мне, а всему ордену и самому Создателю, что есть грех гораздо больший нежели убийство собрата. Ты понял меня?