Страница 10 из 31
Из Аделаиды вырвался сдавленный смешок, но она быстро взяла себя в руки, сделала странный жест и щёлкнула пальцами.
— Готово. Твой сын свободен. Есть еще просьбы или пожелания, или я пошла?
Рак озадаченно оглянулся по сторонам. По толпе прокатилось возмущенное ворчание.
— Эм… да! Уходи и больше не возвращайся!
Горе заводила всем сердцем надеялся, что люди поддержат его и просто расступятся, давая девушке возможность покинуть деревню без рукоприкладства, а сам, тем временем, глазами искал брешь в плотно обступившей его стене из односельчан.
— Так не пойдет! — вдруг выкрикнул Ульф, выходя в центр круга и посильнее затягивая ремень вокруг своего кожаного кузнечного фартука, — Не знаю, как вы, а я не собираюсь мирится с ведьмой в реке. Наступит время и Мирта родит мне сына, а я, вместо того, чтобы заботится о нем, буду думать только о том, когда эта тварь снова сунет нос в нашу деревню и заберет его у меня? В петлю ее, да и дело с концом! Вот, что я думаю.
На этот раз мнения в толпе разделились. Кто-то шептал, что так ей и надо, мол, убить ее нужно, пока есть возможность. Другие же отнекивались, боясь темной магии и проклятий. Этим страхом и решила воспользоваться Аделаида.
— Не спеши, кузнец, — сказала она, — а не то прокляну тебя и весь твой род до седьмого колена, и будут у вас родится только девки, да и те одноглазые. Усек?
Сперва угроза пробрала Ульфа, в его воображении возникло уродливое детское лицо, своими чертами отдаленно напоминающее его жену, Мирту, и на этом лице был всего один глаз - на лбу. Но работа с раскаленным до бела металлом хочешь не хочешь, а закаляет характер, воспитывает в человеке волю и, немного, смелость. Ульф все же переступил через страх и решил разрешить вопрос так, как хотел – силой. Тем более, что размерами он превышал «речную ведьму» почти в два раза, а значит особых проблем возникнуть было не должно.
— Ты меня не пугай, зараза! — проревел кузнец, теряя последние капли терпения, — Вы что, люди, не видите, как она вас морочит? А ну скопом ее, да в петлю!
— В петлю ведьму! — поддержала его часть толпы, что посмелее. Остальные же робко промолчали, не желая навлечь на себя гнев речного духа.
Услышав одобрение людей, Ульф довольно кивнул и, расставив в стороны руки, бросился на «ведьму», в попытке схватить ее, но не сумел. Аделаида ловко извернулась, уходя в сторону, и, согнув указательный палец, костяшкой надавила кузнецу на нервный узел чуть ниже затылка — в то самое место, куда утром давила Раку — а затем провернула, чтобы эффект продлился какое-то время.
Ульф почувствовал, будто все мышцы в его массивном теле единовременно сжались. Разряд невидимой молнии прошел по позвоночнику от макушки и до самых пяток. Кузнец охнул и упал на живот.
Все произошло так быстро, что те, кто стоял в передних рядах, не успели ничего заметить, а остальные же, вообще ориентировались только по звуку и звук этот был недобрым, так что впечатление у всех сложилось единое – речная ведьма использовала магию.
Рак понял, что напряжение достигло того момента, когда толпа переступает черту, за которой лишь хаос, и начал отходить назад, чтобы выйти за радиус взрыва, что вот-вот произойдет. Надеясь отвлечь всех от своего позорного побега, он выкрикнул: «Она убила Ульфа! Бей ее!» и, воспользовавшись начавшейся суматохой, скрылся.
Услышав призывный клич, толпа взорвалась. Те мужики, кто был ближе всего к центру круга, вопя и бранясь по чем зря, бросились на Аделаиду. Они размахивали вилами, топорами, лопатами, тянули к ней руки в тщетной попытке схватить, но все было без толку. Девушка извивалась, словно змея и описывала невиданные пируэты, с легкостью уходя от любого удара.
Не смотря на суматоху и давку, Аделаида чувствовала себя уверенно. Благодаря своим рефлексам и нечеловеческой скорости реакции она могла себе позволить не использовать смертельные захваты и удары, ограничившись лишь временным обездвиживанием. Пригибаясь и прыгая, девушка, словно отлично отлаженная машина, раз за разом прижимала костяшку указательного пальца к шее очередного увальня-мужика, слегка проворачивала, и нервная система жертвы тут-же погружалась в недолгую пучину агонии, валя хозяина с ног.
Неразбериха продолжалась не долго. Постепенно ряды смельчаков редели. Те, кто хотел померятся силой с ведьмой либо уже лежали в пыли, тихонько постанывая, либо боялись подойти ближе, чтобы не присоединится к первым. Остальные же и вовсе, поджав хвосты, разбежались по домам, будто побитые дворняги, в страхе, что взбеленившийся речной дух, расправившись с храбрецами, возьмется за трусов.
Когда Бак пришел в себя дело уже было сделано. Единственная площадь долины Двух Хребтов, на которой люди, обычно, собирались только в честь ярмарки, превратилась в странное подобие поля боя, с тем только отличием, что вместо трупов и раненых на земле, не в силах пошевелиться, тихонько постанывала большая часть мужского населения деревни. Парализованные люди, вилы, топоры и лопаты образовывали странный кольцеобразный узор, в центре которого стояла Аделаида.
— Ну что, — крикнула она, оглядываясь по сторонам, — есть еще желающие вздернуть ведьму?