Страница 80 из 99
Переписав ноты, Эс отправился к роялю. Шел медленно и по пути продолжал проверять ноты, верно ли расположил листы по порядку, не перевернул ли случайно какой-то из них. Пару раз замирал, видимо не понимая какую-то из своих каракуль. Один раз даже запнулся о провод, и только частичное погружение в тень помогло ему устоять на ногах и не воткнуться носом в пол.
Эм его догнал и, отняв ноты, сам уселся на стул перед роялем. Эс удивленно уставился на него, но ничего не сказал, а встал рядом. Все же Эм куда лучше владеет инструментом, и петь вместо Эса почти не лезет.
Остальные тоже подтянулись к роялю, как и всегда, когда Эс приносил новые стихи и ноты.
Эс с головой погрузился в новую музыку. Его брови нахмурились, и он чуть подался вперед, пытаясь разобрать рукописные ноты. Видно было, что не все ему было понятно, и он даже бормотал что-то на счет того, что некоторые писать не умеют. Эс в ответ проворчал что-то на счет того, что плохой почерк говорит о большом уме. Эм хмыкнул, видимо с сомнением, ведь и сам он никогда не блистал аккуратным почерком. И в его хмыканье, скорее всего, было больше одобрения, чем наоборот.
Пальцы Эма несколько раз прошлись по клавиатуре, пока он что-то бормотал. Потом он встряхнул руками и заиграл. Как и можно было ожидать, да еще с нотами, записанными таким удивительным почерком, далось ему это не так легко, как ему хотелось бы, и он часто останавливался, пробуя атаковать клавиши разными пальцами. Видно было, что его это сердило, но с нотами, так или иначе, сначала надо было разобраться.
Эс порывался что-то сказать, но так и не сделал этого. Морщился, когда Эм ошибался. Тот этого не замечал. Ничего не замечал. Все в тот миг для него прекратило свое существование, кроме рояля и этих нот. Это случалось с Эмом всякий раз, когда он разбирал новые ноты, или сочинял что-то свое. Иногда кажется, что в такие моменты Эс переносится в какой-то свой альтернативный мир, и быть может, уже видит и слышит овации слушателей на каком-нибудь концерте.
Несколько раз он останавливался и исправлял что-то в нотах. Эс от этого морщился еще больше, но кивал, видимо соглашаясь с предложениями Эма, хотя тот как бы и не спрашивал, можно ли. Так всегда бывало в самые лучшие времена. Может это обнадеживало Эса.
Потом сказав «ну» Эм заиграл. Все так же не глядя, кто есть вокруг, и что они делают. И он не сомневался, что Эс поймет, что нужно делать. Эс сразу понял это многозначительное «ну» и запел. Сразу стало ясно, что он не только сегодня не распевался. Не удивительно будет, если окажется, что все это время, что они друг с другом не разговаривали, он свой инструмент почти не расчехлял, даже разговаривал в последний раз, наверное, только пару недель назад с Эром.
Голос его чуть дрожал поначалу, но быстро набрал силу и подвижность. Эр иногда задумывался, а не тень ли дала Эсу такой голос. Или он все же именно его. Многое можно выдумать, если правды не знаешь.
Потом, уже когда Эс и Эм совместно поработали и над словами и над нотами, присоединились и все остальные. Вот тут-то Эс принялся уверенно раздавать команды и указания. Он был в своей стихии — прирожденный лидер.
В итоге это была почти идеальная репетиция. Эру казалось, что даже в лучшие времена не было настолько сработанных и цельных. Они словно заглядывали в головы друг друга, зная, кто и что будет делать. Да и Эс ни к кому не придирался, и это само по себе было уже неплохо. Эр даже подумал, что если Эс собирается быть таким всегда, он даже обдумаю, а не остаться ли ему и в самом деле в команде. По крайней мене это имело бы вес при его решении. Глупо конечно.
Это воодушевляло Эра, хотя в то же время оставляло какой-то неприятный осадок. Но, кажется, что он во всем может найти негатив. Это несколько печалит. От того почти, но все же не идеально.
А что ему еще надо? Может, надо чтобы Эс вдруг принялся перед ними извиняться? А за что? За то, что они сейчас живы? К тому же неизвестно, что было бы, сойди они тогда с корабля. А музыкой, да еще в таких масштабах каждый из них мечтал заниматься с детства. Не многие достигают таких успехов даже к глубокой старости.
И вот если бы они тогда сошли на берег, что бы случилось в тот час, когда они умирали? Аварии, стихийные бедствия, разбой и маньяки. Надо же, сколько гадостей лезет в голову. Эр никогда особо не отличался особенно красочным воображением, но сейчас будто видел это вживую.
Хотя в свете недавних их с Эсом открытий, Эр понимал, что теперь они могут жить как все люди. А если уж сильно захочется, то можно ездить на работу в душной подземке стиснутым другими людьми. Что ж, тогда бы он помимо своего желания скользнул в многоцветье мира теней. А что если бы не тень и Эс, он бы уже не занимался музыкой. Он бы работал в какой-нибудь фирме по пятнадцать часов в день, строил бы карьеру или быть может, мечтал бы о самоубийстве. Но он любит музыку, и сейчас ему не важно, чем он там собирался заниматься, когда заканчивал школу.
Эр так задумался, что не заметил, как все засобирались по домам, так и сидел на стуле, обняв бас-гитару и глядя наверняка остекленевшими глазами перед собой. Все разом зашумели, зашевелились, послышались охи вздохи. Казалось, что не могло только что быть так тихо. Что тишины вообще не существует. А Эр все сидел.
Эс правда так и не сказал, что она закончилась. Может, у Эра уже какой-то рефлекс и без его команды он даже отдохнуть не может? Но все и так было ясно. Зачем, допустим, на закате говорить, что сейчас наступит ночь. Это глупо. Лишние слова всегда глупы, хотя иногда их так хочется услышать. Но они ведь без малого десять лет живут в таком режиме. Солнце, как и всегда, давно уже проделало половину своего пути с другой стороны планеты. Самое время отправляться домой, особенно если хочется провести остаток времени до сна, или до следующей репетиции, занимаясь чем-то дельным.