Хроники теней

Выйдя в прихожую, Эр остановился и вынул фотографию. Ему было не по себе от того, что она так близко к сердцу. Что-то его в этом фото тревожило и может, поэтому оно продолжало жечь ему кожу на груди. А теперь жгла и руку так, что ему хотелось ее бросить. Не без дрожи Эр глянул на желтую поверхность копии. Так странно, ведь это всего лишь копия фотографии давно умершего человека, но кажется, что она сквозит пустотой. Особенно пустота заметна в глазах. В них словно не зрачки, а дыры в небытие, которое может засосать твою душу, если будешь слишком часто и долго смотреть на фото. Может так и есть, и теперь от души Эса совсем ничего не осталось, и тело его как пустая оболочка.

Эр бы не стал хранить такое фото. Но это ведь не его крест.

Кажется, будто в этой девушке на фото никогда не было жизни. И что девушки никакой не было. Старые фото, если они чужие, они словно окно в чуждый и никогда не существовавший мир.

Эр убрал фотографию, не с первого раза попав рукою в карман, и зачем-то вышел на крыльцо. Потом вернулся, захлопнул дверь и сквозь тень отправился к Эсу. Радужный мир теней встретил его трепетом невиданных красок. В который уже раз за последнее время он замечает, что она будто живая — Тень. Даже в дрожь бросает. Неужели так было всегда, просто раньше он не обращал внимания?

Хотелось еще потянуть время, но Эр будто чувствовал, что идти нужно. Копия не могла появиться на прикроватной тумбе просто так. Она лежала на полке, высоко под потолком, чтобы нельзя было ее увидеть даже случайно. Переложить ее могла только Кагэко. Зачем же? Явно неспроста. И Эр чувствовал, что ему нужно идти к Эсу.

Эр все чаще задумывается о том, кто же теперь Кагэко. Та, которая была человеком, стала теперь воплощением тени? Выходит что так. И вроде бы из-за этого он уже не боится тени. Давно уже ушла ненависть к ней, ведь она вернула ему Кагэко, хотя до этого отняла. А до этого спасла. Как все запутано…

И все же он ее боится, и избегает. Он избегает тени, а воплощение ее — Кагэко — избегает его.

Фотография, на миг позабытая, жгла.

— Эс. Хочешь ты этого, или нет, за нас уже кажется все решили.

Жилище вокалиста встретило Эра тишиной и темнотой, хотя Эс всегда любил яркий свет. И хоть на излете ночи все было погружено во тьму, белый цвет убранства квартиры светился сам собою. Никогда, наверное, Эр не привыкнет к такому количеству белого.

Эс, как и накануне, был дома, хотя на первый взгляд казалось, будто квартира пуста.

Кажется, последнее время он там пребывает безвылазно. Он вообще всегда либо сидит в репетиционной, либо дома. Иногда Эру кажется, что вне этих двух обителей он  своего товарища по проклятью и не видел никогда.

Все же, наверное неправильно, что они все его бросили. Но какое-то же наказание за тот давний уже обман должно было быть. Хотя это как-то по-детски, рассуждать так.

Эс сидел в том же самом кресле, которое все также стояло у окна. Кажется, его не сдвигали с места даже на миллиметр. Эс будто и не вставал. Еще немного, и он просто превратится в камень, как вампир в одном аниме, которое Эс смотрел кажется тысячу лет назад. Когда он заглянул в комнату, тот был черным силуэтом на фоне белого окна. Хоть и темно было на улице, но окно ослепляло, и Эр даже загородился от льющегося из него света фонарей рукой.

Город меж тем спал. Предрассветные часы всегда самые тихие.

Увенчанная растрепанными волосами голова с носатым профилем возвышалась над спинкой кресла, воссоздавая силуэт какого-то горбатого карлика. Вот-вот он оглянется, сверкнет глазами и утащит куда-нибудь в подземелье. Впрочем, глаза Эса бывали похожи на раскаленные угли.

Когда Эр несмело приблизился, смог различил черты его лица. Они в сумеречном свете были чересчур правильными, как у статуи. Возможно поэтому он казался неживым, будто восковая фигура самого себя. Только вот, порою, когда смотришь на восковую фигуру знаменитости, кажется, что она сейчас сделает вдох или моргнет. А тут Эр смотрел на живого человека, почти человека, ведь что-то же человеческое в них осталось после посвящения, и ему казалось, что Эс восковый. Хотя он дышал. Вот только что был вдох, едва заметный, вот жилка на шее шевельнулась под напором крови, а в следующий миг вновь кажется, что он лишь камень. Если бы Эр не был посвященным, то не смог бы заметить этой крохотной пульсирующей жилки. Для простого человека Эс сейчас все равно, что статуя и даже на ощупь это могло показаться именно так.

Нужно было подойти еще ближе. Шагалось Эру нелегко. Он все ждал, что Эс вскочит и кинется на него подобно какому-нибудь демону из фильмов ужасов. Но он оставался недвижим. Эр прокашлялся, пытаясь привлечь внимание, и тоже безрезультатно. О! Эс слышал его, это он знал точно. Эс слышал как нежданный гость пришел, как топтался у него под дверью. Он слышал его, но не желал оживать. Он предпочел остаться там, в мире своих мыслей.

Эс так бледен, словно его кожа никогда не видела солнечного света. Впрочем, что за глупая мысль? Эс не видел света со времен войны. А каково это, помнить солнце в небе, наполненном вражескими эскадрильями самолетов, атакующих твою страну? А потом жить и пытаться верить, что это было для твоего блага…

Те, кто видел это небо, уже стары или мертвы. А память Эса об этом будет вечной.

Но сколько точно? Сколько вообще живут посвященные? Эр как-то над этим еще не задумывался еще. Эсу на вид чуть за тридцать. Но он говорил, что был много младше, когда прошел посвящение и это его выбор — возраст в тридцать с небольшим лет.