Страница 70 из 99
Сложно сказать, что же заставляет его сидеть в четырех стенах. Можно было бы оправдаться тем, что не хочется никого видеть, кроме Кагэко. С нею-то как раз хотелось бы проводить как можно больше времени. Но видимо только Эру. Он уже третью неделю взаперти по собственной воле, и уже третью неделю один. Кагэко почти не приходит. Вот и сейчас ее нет. Так тяжело от этого, но он никак не может заставить себя думать о ней не как о предмете, который всегда должен быть рядом. Пусть она теперь не совсем человек, но она личность. И он не имеет права думать о ней по-другому. Да и не может же она все время быть рядом, и было бы ненормально ожидать этого.
Это даже смешно. Он думает, что не хочет никого видеть, из своих компаньонов по бессмертному проклятью, а сам подглядывает за ними через завесу тени.
Был уже поздний вечер, и все они были дома. В каком-то смысле дома.
Эн, как и Эр все чаще прибывает в одиночестве. Сейчас он где-то далеко на севере, сидит в гостиничном номере и бренчит на гитаре. Как всегда, самозабвенно, с закрытыми глазами. Медиатор в его руке так и порхает, будто бабочка.
Эн казался рассеянным, но едва почувствовав прикосновение коллеги, он закрылся. Эр перестал видеть его через тень, но все же чувствовал, что тот остался на месте.
Эль и Эм чаще были вместе, но как ни странно не в тот миг. Эль был дома. Суетился на кухне, что-то напевая себе под нос. В гостиной бормотал телевизор, видимо для фона, чтобы в отсутствие клавишника ему не было одиноко. А Эм, несмотря на поздний час, был в Киото, в университете, где корпел над учебниками и какими-то диаграммами. Но едва Эр пригляделся к нему внимательнее, он, накинув на плечи курточку, нырнул через тень домой. Никто из них будто и не ощущал внимания Эра и он, едва заметив, как они потянулись друг к другу, поспешно переключил свое внимание на вокалиста.
Эс был дома, в своей гостиной, в том самом кресле. Он, ощутив что Эр на него смотрит, вздрогнул, но предпринимать ничего не стал. Ни поприветствовал товарища, ни закрылся. Будто и не заметил, что тот на него смотрит. Он будто без слов приглашал и, Эр ощущал это, чем больше бы он на него смотрел, тем сложнее было бы уйти молча.
Эр понемногу отступил, а потом и вовсе выпустил тень. Вернувшись и разумом в свое клетку, он откинулся на спинку дивана и уставился в потолок. Телевизор, лишенный звука, сверкал разноцветными картинками какой-то безумной рекламы. Где-то вдалеке орали коты. Под окнами, сверкая фарами, крался автомобиль припозднившегося с работы жильца. За стеной были слышны музыка и голоса. От этого Эру вдруг стало одиноко и тоскливо, и он не сдержался и попытался найти Кагэко. И не смог. Ее словно не было нигде в этом мире. И одновременно с тем она была сразу везде.
Он долго лежал без сна и весь измучился, пока не заснул.
Кагэко пришла только под утро, в ту пору, когда раньше уходила, обессиленная надвигающимся солнечным светом, струившимся из-за горизонта.
Она просто появилась рядом. Только что ее не было, и Эр спокойно спал, а в следующий мир уже сидела рядом на кровати. Эр проснулся в тот же миг, когда она пришла.
- Кагэко? – прошептал он ее имя.
- Да?
- Как у тебя дела? – глупый вопрос, но ничего другого в голову не приходило.
Она ответила не сразу, и Эр уже не чаял дождаться ответа.
- Это глупо.
- Что?! – переспросил он, поднимаясь. – Что глупо?
- Извини, - ответила она, едва заметно улыбаясь. - Я прослушала твой вопрос. Я о том, что глупо делать вид, что тебе все равно. Я знаю, Эс дорог тебе.
- Может и дорог, - пробурчал Эр, откидываясь обратно на кровать. – От этого знать, что он тогда сделал, как поступил с нами, только больнее.
- Да. Боль нам могут причинить только те, кто не безразличен. Такова жизнь.
Чтобы не сказать ненароком, что ее слова - сущая правда, Эр заворочался, будто не в силах решить, на каком боку удобнее лежать. А потом, когда пауза затянулась, он поднялся и сел рядом с Кагэко.
- И я причиняю тебе боль, - прошептала она, будто бы знала мысли собеседника. - Извини.
- Что ты, - воскликнул Эр, - конечно нет.
- Я тебе не дорога?
- Я не о том.
- Эр. Я вижу, что тебе больно. Ты переживаешь, когда меня нет рядом. Тебе больно от одной мысли, что я виню тебя за то, кто я сейчас.
Не в силах ответить, Эр опустил глаза.
- И от того, что ты вынужден молчать о своей боли, тебе еще тяжелее.
- Не беспокойся, Кагэко, я справлюсь.
- Я знаю. Но, Эсу сейчас больнее. Его вина перед вами не столь надумана, как твоя передо мной.
- Надумана? Но, милая, я же обрек тебя на это проклятье. И ладно бы это было посвящение тени. Но… это.
Плотная, почти осязаемая тень, формировавшая тело Кагэко, всколыхнулась, едва заметно замерцав цветами, существующими только в мире теней.